Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Во имя Вечного, Непреходящего,

во имя Господина силы и мощи

научись, путник, посещающий эти места,

не гордиться внешностью —

ее блеск обманчив!

Научись примером моим

не ослепляться обольщениями —

они могут привести тебя к погибели!

Я расскажу тебе о моем могуществе…

У меня было десять тысяч прекрасных коней

в конюшнях моих, и конюхами при них были

взятые мною в плен цари.

В моих покоях была у меня тысяча девственниц

царской крови и тысяча других, из тех, чьи дивные груди

и красота заставляют бледнеть луну.

Мои супруги дали мне многочисленное потомство,

тысячу князей, храбрых, как львы.

Я владел несметными сокровищами; под моею властью

склонялись цари и народы от востока

до крайних пределов запада,

покоренные моим несокрушимым войском.

И думал я, что могущество мое вечно, а жизнь моя

продлится века, как вдруг раздался глас, возвещавший

мне непререкаемые веление Того, Кто не умирает!

Тогда стал размышлять я о судьбе своей.

И собрал я тысячи своих воинов, конных и пеших,

вооруженных копьями и мечами.

И собрал я царей, данников моих и наместников моих,

и военачальников.

И при них при всех велел я принести лари и сундуки

с моими сокровищами и сказал им всем:

«Все эти богатства, все эти груды золота и серебра отдам вам,

если продлите хотя бы на один день земную жизнь мою!»

Но они не поднимали глаз и стояли в молчании.

И умер я тогда, и дворец мой сделался убежищем смерти.

Если хочешь знать мое имя,

то вот оно: Куш бен-Шаддад бен-Ад Великий.

Услышав эти высокие истины, эмир Муса и спутники его разразились рыданиями и долго проливали слезы. Затем вошли они в башню и стали ходить по обширным залам, пустынным и безмолвным. И пришли они наконец в залу, еще более обширную, чем все остальные, и в которой потолок был в виде купола, и в которой одной стояла мебель.

То был огромнейший стол из сандалового дерева, украшенный чудной резьбой. На столе выделялась надпись такими же буквами, как все остальные виденные ими надписи:

В давнопрошедшее время за этот стол садились

тысяча кривых царей и тысяча царей,

обладавших обоими глазами.

Теперь все они одинаково слепы в своих могилах.

Изумление эмира Мусы только возрастало ото всех этих загадок; и, не умея разгадать их, он записал эти слова на своем пергаменте; потом вышел из дворца, взволнованный до крайности, и вместе со своими спутниками снова направился к Медному городу.

На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ТРИСТА СОРОК ПЕРВАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Он вместе со своими спутниками снова направился к Медному городу.

И шли они в первый, второй и третий день до вечера. Тогда увидели они на высоком подножии, освещенном красными лучами заката, силуэт неподвижного всадника с поднятым копьем, железо которого казалось раскаленным огнем, одного цвета с пылавшим на горизонте светилом.

Когда они подошли к этому явлению, то увидели, что и всадник, и конь, и подножие были медные и что на металле копья, с той стороны, которая освещалась последними лучами солнца, огненными буквами горела следующая надпись:

Дерзкие путники, дошедшие до воспрещенных земель,

теперь вам не удастся вернуться!

Если путь к городу вам неизвестен, поверните меня руками

вашими на подножии моем и направьтесь

к той стороне, к которой я обернусь лицом.