Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— О прелестнейшая из дочерей моего брата, о любимица моя! Не думай, что я забыл о тебе, если в нынешнем году замедлил с приездом. Я как раз завтра собирался к тебе. Но не скрывай от меня ничего, — у тебя, вероятно, есть какая-нибудь просьба до меня?

Она отвечала:

— Да хранит тебя Аллах и да продлит твои дни, о дядя! Коль скоро ты позволяешь, я хочу попросить тебя о чем-то!

Он сказал:

— Говори! Я заранее согласен исполнить твою просьбу.

После этого молодая девушка рассказала ему историю Гассана и прибавила:

— А теперь вместо всякой милости прошу тебя сказать брату нашему Гассану, каким путем мог бы он добраться до островов Вак-Вак.

При этих словах шейх Абд аль-Каддус опустил голову и, приложив палец к губам, с час предавался глубоким размышлениям. Потом он отнял палец ото рта, поднял голову и, не говоря ни слова, принялся чертить фигуры на песке. Наконец шейх нарушил молчание и, покачав головой, сказал сестрам:

— Дочери мои, скажите брату вашему, что он только напрасно мучит себя. Ему невозможно ехать на острова Вак-Вак.

Тогда молодые девушки со слезами на глазах повернулись к Гассану и сказали ему:

— Увы, о брат наш!

Но Нераспустившаяся Роза взяла его за руку, велела ему приблизиться и сказала шейху Абд аль-Каддусу:

— Добрый дядя, дай ему доказательство того, что ты только что сказал нам, и дай ему мудрый совет, который он выслушает со смиренным сердцем.

И старик дал поцеловать Гассану руку свою и сказал ему:

— Знай, сын мой, что ты напрасно мучишься. Тебе невозможно ехать на острова Вак-Вак, хотя бы вся летучая кавалерия джиннов, бродячие кометы и крутящиеся планеты пришли к тебе на помощь. В самом деле, сын мой, на этих островах живут амазонки-девственницы, а царствует там отец твоей жены, царь царей Джиннистана. От этих островов, куда никто не ездил и откуда никто не возвращался, отделяют тебя семь обширных морей, семь бездонных долин и семь гор без вершин. И находятся эти острова на краю света, и за ними уж не имеется ничего известного. Поэтому я не думаю, чтобы тебе удалось преодолеть препятствия на этом пути. И я думаю, что всего благоразумнее было бы тебе вернуться домой или же остаться здесь с твоими сестрами, которые прелестны. Что же касается островов Вак-Вак, то забудь и думать о них.

Услышав слова шейха, Гассан пожелтел, как шафран, громко вскрикнул и лишился чувств. А принцессы не выдержали и зарыдали; меньшая же разорвала на себе одежду и избила себе лицо; и все вместе стенали они и плакали вокруг Гассана. Очнувшись, он мог только плакать, положив голову на колени к Нераспустившейся Розе. При виде всего этого старик и сам растрогался и, сочувствуя их горю, повернулся к жалобно стенавшим принцессам и сказал им грубоватым голосом:

— Замолчите!

И принцессы сдержали вылетавшие у них из горла стоны и с тоской ждали, что скажет им дядя. А шейх Абд аль-Каддус положил руку на плечо Гассана и сказал ему:

— Перестань плакать и стенать, сын мой, и мужайся! С помощью Аллаха я поправлю твое дело! Вставай и следуй за мной!

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ШЕСТЬСОТ ПЕРВАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Затем шейх Абд аль-Каддус положил руку на плечо Гассана и сказал ему:

— Перестань плакать и стенать, сын мой, и мужайся! С помощью Аллаха я поправлю твое дело! Вставай и следуй за мной!

Гассан же, которому эти слова внезапно возвратили жизнь, поднялся, быстро простился со своими сестрами, несколько раз поцеловал Нераспустившуюся Розу и сказал старику:

— Я раб твой.

Тогда шейх Абд аль-Каддус посадил его позади себя на белого слона и отдал приказ громадному животному, которое пришло в движение. Быстрый, как падающий с неба град, как гром поражающий и молния сверкающая, громадный слон отдал себя воле ветра и углубился в пространство, пожирая под своими ногами расстояние.

В три дня и три ночи пролетели они путь, на который требуется семь лет. И прилетели они к Голубой горе, все окрестности которой были также голубые, а посреди той горы находилась пещера, запертая дверью из голубой стали. И шейх Абд аль-Каддус постучал в эту дверь, и из пещеры вышел голубой негр, державший в одной руке голубую саблю, а в другой — голубой щит. С неимоверной быстротой шейх вырвал это оружие из рук негра, который сейчас же испуганно посторонился и пропустил их; и вошел шейх с Гассаном в пещеру, а негр снова запер дверь.

Тогда они прошли некоторое расстояние по широкой сводчатой галерее, где свет был голубой, а скалы — голубые и прозрачные, а в конце галереи было две громадные золотые двери. И шейх Абд аль-Каддус отворил одну из этих дверей и велел Гассану подождать, пока он вернется. И исчез он за этой дверью. Но через час вернулся, держа на поводу голубую лошадь, оседланную и взнузданную во все голубое, и приказал Гассану сесть на нее. И отворил он тогда и вторую дверь — и увидели они перед собою громадное голубое пространство и беспредельный луг.

И сказал шейх Гассану: