Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Ибо Абу Бакр действительно знал одну молодую девушку, которая обладала нужными качествами и которая была не кто иная, как дочь старшины дервишей Багдада. И отец воспитал ее вдали от нескромных взоров в простоте, согласно божественным наставлениям священной книги. И она выросла дома, не зная зла, как растет цветок. Она была бела, и изящна, и прекрасного сложения, выйдя без малейшего изъяна из формы красоты. И восхитительна была соразмерность тела ее, и черные очи ее, и гладки, как частицы луны, нежные члены ее. И над широкими, округлыми бедрами ее возвышался тонкий стан, что же до прочих прелестей, то никто не смог бы описать их, ибо никто никогда не видел тела ее. И лишь в волшебном зеркале впервые отразилась красота ее — и лишь благодаря этому появилась возможность описать ее, если на то будет воля Аллаха!

И вот дервиш Абу Бакр явился в дом шейха дервишей и после обмена обычными приветствиями и любезностями произнес длиннейшую речь, подкрепленную различными выдержками из священной книги относительно необходимости замужества для молодых девушек, достигших зрелости; и под конец он сообщил ему во всех подробностях, как обстоит дело, и прибавил:

— И эмир этот столь благородный, столь богатый и столь великодушный, готов заплатить тебе какой угодно выкуп, какой только ты потребуешь за дочь свою; но за это он требует, чтобы ему позволили раз взглянуть на нее, в то время как она будет совершенно одета, скрыта и закутана в изар.

И старшина дервишей, отец молодой девушки, размышлял об этом в течение часа и потом ответил:

— Это возможно.

И он пошел к супруге своей, матери молодой девушки, и сказал ей…

В эту минуту Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

СЕМЬСОТ ТРИДЦАТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Это возможно!

И он пошел к супруге своей, матери молодой девушки, и сказал ей:

— О мать Латифы, встань, возьми дочь нашу и следуй за сыном нашим, дервишем Абу Бакром, который отведет тебя во дворец, где судьба дочери нашей сегодня ожидает ее!

И супруга шейха дервишей тотчас же повиновалась и, укутавшись покрывалом своим, вошла в комнату дочери своей и сказала ей:

— О дочь моя Латифа, отец твой желает, чтобы сегодня ты впервые вышла из дому вместе со мною!

И, причесав и одев ее, она вышла вместе с ней и следовала в десяти шагах за дервишем Абу Бакром, который привел их во дворец, где, сидя на диване в приемной зале, ожидали их Зеин и Мубарак.

И ты вошла, о Латифа, с широко открытыми от изумления черными глазами, блестевшими из-под маленького личного покрывала, ибо во всю твою жизнь не видала ты другого мужского лица, кроме почтенного лица отца твоего, шейха дервишей! И ты не опустила глаз своих, ибо не ведала ни ложной скромности, ни лицемерной стыдливости — ничего из того, чему научают обыкновенно дочерей человеческих, чтобы пленять сердца!

Но ты смотрела на все вокруг своими чудными черными глазами дрожащей, робкой и очаровательной газели. И султан Зеин при твоем появлении почувствовал, что разум покидает его, ибо среди всех женщин во дворце своем и всех молодых девушек Египта и Сирии он не видел ни одной, которая могла бы хоть сколько-нибудь равняться в красоте с тобою. И ты отразилась в зеркале нагая. И он мог видеть, как голубок, примостившийся наверху колонны, твою чудную «историю», запечатанную неповрежденной печатью Сулеймана (мир и молитва над ним!), и он присмотрелся к ней повнимательнее и увидел, что твоя «история», о Латифа, во всех отношениях похожа на очищенный миндаль. Хвала Аллаху, сохраняющему сокровища и отдающему их верным Своим!

Когда же султан Зеин благодаря волшебному зеркалу нашел наконец девушку, которую искал, он поручил Мубараку немедленно пойти сватать ее. И Мубарак, сопровождаемый дервишем Абу Бакром, тотчас же пошел к шейху дервишей, чтобы передать ему предложение султана, и получил его согласие. И он проводил его во дворец; и тотчас вызвали кади и свидетелей и заключили брачный договор. И свадьба была отпразднована с необычайною пышностью. И Зеин дал несколько больших пиров и щедро одарил всех бедняков околотка. И когда все гости удалились, Зеин удержал у себя дервиша Абу Бакра и сказал ему:

— Знай, о Абу Бакр, что мы уезжаем сегодня же вечером в далекую страну. И в ожидании возвращения моего в Басру, родину мою, вот тебе десять тысяч золотых динаров в награду за твои ценные услуги. Но Аллах еще щедрей! И настанет день, когда я смогу лучше доказать тебе свою признательность.

И он дал ему десять тысяч динаров, решив про себя впоследствии, по возвращении в царство свое, назначить его первым придворным. И после того как дервиш поцеловал руки его, он дал знак трогаться в путь. И юная девственница была помещена в паланкин на спину верблюда. И Мубарак открывал шествие, а Зеин шел последним. И, сопровождаемые свитой своей, они вновь направились к Трем Островам.