Убийство на Дворянской

– Наконец-то! – вырвалось у него. Он поднял глаза в надежде увидеть сидельца или хозяина лавки, но ни того, ни другого в помещении не было. – Эй, кто-нибудь!.. Что ж это такое? Да отзовись же, черт бы тебя побрал!

Ответом ему была тишина. Оставалось только заглянуть за прилавок, что он и сделал. Увиденное ошеломило его: на полу лежало недвижимое тело. Глаза на мертвенно-бледном лице человека слепо смотрели в потолок. Возле его головы образовалась кровавая лужица, в которой валялся молоток.

– Боже! – протянул поручик свистящим шепотом, выпучив глаза. – Сидельца убили!

Он круто развернулся, вылетел из лавки и посмотрел в ту сторону, куда побежал канцелярист. Его серый цилиндр и темный сюртук еще мелькали в конце Рыбного ряда. Расталкивая покупателей и праздношатающихся, поручик бросился за ним в погоню.

– Посторонись! – ревел он, размахивая пистолетом. – Пришибу!

Люди в испуге шарахались в стороны. Особо впечатлительные дамы взвизгивали и вертели указательными пальцами у висков.

– Сумасшедший! – крикнула одна из них ему вслед. – Лечиться надо!

Канцелярист, осознав, что за ним погоня, прибавил прыти, сел в одноколку и направил запряженного в нее гнедого к Воронежской улице. Зацепина это только раззадорило. Он был в своей стихии. Его глаза горели, кровь играла, ноги пружинисто несли гибкое тело вперед. С ходу вскочив на подножку первой же извозчичьей коляски и, приставив дуло пистолета к груди хозяина, он на выдохе выпалил:

– Гони за той повозкой!.. Живо!

Возница, крупный и широкоплечий однодворец-бородач из пригородной слободы, одетый в длинный кафтан и поярковую шляпу с пряжкой, отвел от себя ствол револьвера и прогудел:

– За повозкой? Почему ж не поехать, это мы можем.

– Хватит мямлить! Я тебя в бараний рог согну! В штрафные роты запрячу!..

В воздухе громко щелкнул кнут, и коляска с места в карьер понеслась вслед за одноколкой, которая, добравшись до перекрестка, уже поворачивала налево.

– Поднажми, борода! – кричал Зацепин, стоя в коляске и размахивая оружием.

– Будь покоен, барин, – отвечал однодворец, настегивая каурого мерина. – Не уйдет! Орлик мой – сила! Овсяной мякиной потчую, не какой-нибудь соломой. Это у других извозчиков лошади, что черепахи, а у меня, сами видите – молонья!

– Гони, гони, чертов балабол!

Через считанное время коляска с грохотом свернула на Усманскую улицу. Одноколка, обгоняя неторопливые повозки, поначалу оторвалась от погони, но легкий экипаж однодворца стал быстро сокращать расстояние. Встречные ездоки очумело таращили глаза на вооруженного поручика, не понимая сути переполоха. Миновав Покровский храм, одноколка свернула в проулок и направилась вверх, к Новобазарной и Соляной площадям. Коляска за ней. Пронесшись мимо домов Болховитинова, Трафимова и Заболоцкого, одноколка поравнялась с Соляной площадью, проехала чуть дальше и у деревянного флигеля купца Андрея Терпугова, не вписавшись в крутой поворот, выскочила с дороги и перевернулась. Ездок, неуклюже взмахнув руками, в одно мгновение оказался на земле. Зацепин соскочил с подножки и со всех ног бросился к нему. Его зеленоватые глаза блестели, взъерошенные ветром волосы торчали во все стороны, словно перья у боевого петуха. Беглеца он опознал сразу.

– Сырский!.. Так и я думал. Приехали, Лев Ксенофонтьич!

Канцелярист уездного суда, встав на ноги и стряхнув пыль с сюртука и панталон, виновато взглянул на заседателя.

– Ну, чего глазеешь? – бросил поручик неприязненно. – Сказать нечего?

– Ардалион Гаврилыч, прости, я не хотел…

– Что тебе сделал сиделец?.. За что ты, крапивное семя, его прикончил?

– Постой, все не так, как ты думаешь. Сидельца я пальцем не трогал. Когда я зашел в лавку, чтобы купить отрез на фрак, он уже лежал на полу бездыханным…

– Что ж ты тогда помчался, как угорелый! Только пятки засверкали!

Сырский с нахмуренным лицом поднял с земли цилиндр и отряхнул с него пыль.

– Потерял голову, испугался, что меня и уличат в убийстве.

– Ладно, разберемся, – положил конец разговору Зацепин, пряча пистолет. – Поехали назад, в лавку купца Кураксина.

Через час Зацепин и Хитрово-Кашнин, отпустив канцеляриста Сырского на все четыре стороны, сидели в малой гостиной дома Водошниковых и покуривали трубки. Перед ними на круглом столе лежали сверток с одежной фурнитурой и короткий столярный молоток.