Убийство на Дворянской

– Два года назад. Их случайно изобретать аптекарь Уокер. А продавать стал Сэмюэл Джонс, который назвать их…

– Знаю, знаю, из-за искр при возгорании и не совсем приятного запаха их называют «люциферчиками».

– Верно! – согласился англичанин и, выдохнув дым в потолок, уткнулся носом в газету.

Расследователь откинулся на спинку, пососал трубку и спросил от нечего делать:

– О чем-то там пишет ваша «Таймс», мистер Эддингтон?

– Герцог Веллингтон, который занять пост премьер-министра в январь 1828 год, не оправдать надежд, – сказал англичанин, не вынимая изо рта сигару. – Победитель Наполеона уметь командовать армиями, но как политик он… very bad, очень плохой. Ужасный консерватор, не любит никакие… как это по-русски? – Англичанин достал из внутреннего кармана небольшую книжицу, видно, словарик, и быстро пролистал ее. – Не любит реформы… пре-обра-зования… Еще «Таймс» пишет об эмансипация католиков…

– Не понял, о чем?

– Понимаете, был принят билль, который позволять ирландский католик иметь много прав, занимать важний должность.

– А-а, ну да, ну да.

Эддингтон стал говорить про какую-то «войну против десятины», но собеседник его уже не слушал. Внутренние проблемы далекой Великобритании были штабс-ротмистру, что называется, до фонаря.

ГЛАВА 12

Выкурив трубку, Хтрово-Квашнин прикрыл глаза и тихонько засопел, делая вид, что дремлет. Оставшиеся сидеть за столом домочадцы и их родственники, заметив сонное состояние расследователя, довольно скоро избавились от чувства неловкости. Вялые реплики о том, о сем постепенно сменились упреками, колкостями, взаимными обвинениями.

– Боже мой! – сложив ладони у подбородка, произнесла Ольга. – У меня не выходит из головы: если господин Андреев не причем, значит, кто-то из нас убил папеньку?

Ее старший брат, откинувшись на спинку стула, ухмыльнулся. После нескольких рюмок настойки его щеки покрыл слабый румянец, глаза заблестели.

– Не удивлюсь, если обнаружится, что ты и прикончила его. По твоему лицу не видно, чтоб ты сильно о нем горевала! В последнее время отец порядком действовал тебе на нервы, не позволяя сближаться с братцем-кадетом. Остальным также нет никакой веры. Никто, кроме матери, и не думает сокрушаться. Кто-то всадил отцу нож в затылок, забрал денежки из сейфа и пережидает, пока все не уляжется!

– Да ты и сделал это! – проговорил Иван, исподлобья глядя на брата. – Ты еще в детстве хотел проломить отцу голову камнем! А, помнишь, когда он тебя отправлял в военное училище, ты пообещал вернуться единственно для того, чтобы пристрелить его?!

– Память мне не отшибло, будь покоен. Скажу прямо, смерть отца для меня не трагедия. Я часто от души желал, чтобы он провалился ко всем чертям! Но я его не убивал. Лучше вспомни о своих намерениях. Ты же жаждал смерти папаши, как ворон крови! Кто года два тому назад сказал, что готов ему шею сломать…

– Заткнитесь, вы оба! – воскликнул Марк, бросив вилку на стол. – Это были только слова, сказанные в минуты гнева. Да, отец нас не любил, но лишать его жизни его за это!.. Чушь! Убили его, по моему мнению, из-за денег.

– Говоришь, деньги послужили причиной кровопролития? – произнес Николай. – Что ж, вполне возможно, спорить не стану… Если честно, здесь и спорить нечего!

– Я также не верю, что отца убил кто-то из нас, его детей.

– Тогда подозрение падает на наших гостей? – округлила глаза Ольга.

– На каждого из них, – заверил ее старший брат. – Деньжонок и драгоценностей в сейфе лежало немало… Могли позариться на это родственнички, ох, как могли!.. Почему бы, к примеру, нашему дяденьке не взяться было за нож?

– Николай! – едва не подавившись творогом, вскричал купец. – Ты, тово, думай, что говоришь!

– Знаю, о чем говорю… Ты же сам сокрушался за картами, что на тебе большой долг, что время платить по векселю!

– Да что ж с того?.. Оно завсегда неприятно, когда сроки платежа на носу. Как говорится, берешь чужие, а отдаешь-то свои… Мои дела в торговле идут совсем неплохо ныне, зачем мне брать на себя грех убийства?.. На себя бы посмотрел, вечно в безденежье!

Николай отмахнулся от москвича и перевел взгляд на старшую тетку, которая неодобрительно качала головой.

– Тетя Евпраша, вы, конечно, можете качать головой, осуждать меня, но у вас был мотив покончить с отцом. Сколько денег вы потеряли на покупке несуществующего леса и строительстве водяной мельницы, уплывшей вниз по течению Гаритовки? Не сосчитать!

Козловская дворянка в возмущении уставила глаза на племянника.

– Николай, бредишь ты, что ли?! Ну, потеряла я деньги, так что ж, людей из-за этого на тот свет отправлять?!

– Мама не могла убить! – вскрикнул кадет, зардевшись. – Как только язык повернулся сказать такое? Это же просто гадость!

– Ты, дорогой, не очень распространяйся! Уж у тебя-то была веская причина расправиться с дядей! Он тебя в грош не ставил, и был категорически против, чтобы ты ухаживал за Ольгой! Вот тебе и пришло на ум…

– Николя! – попыталась остановить сына Амалия Елисеевна. – Будь скромнее, имей уважение к родственникам!