Убить Пифагора

Пифагор попросил рассказать обо всем подробнее. Так он узнал, что Акенон выявил Даарука по кольцу, Ариадне удалось прикончить Борея, затем она отправилась на виллу, где прятали Акенона, и развязала его, а после поскакала в Кротон, чтобы разоблачить Даарука. Ариадна не выдержала и засмеялась при воспоминании о том, как Даарук бежал из Совета в свою нору, полагая, что там он будет в безопасности, а в итоге Акенон его обхитрил.

— Когда Эритрий объяснил, где находится поместье родителей Даарука, — рассказывала Ариадна, — я попросила его никому про это не говорить. Никто не должен был вмешиваться в наши планы. Нам предстояло провести в этом доме ночь: Акенон был тяжело ранен и не мог ехать верхом. На следующее утро, еще до рассвета, я отправилась в порт, чтобы отыскать корабль, который увез бы нас из Кротона. В гавани встретила Эшдека.

Ариадна подняла глаза на Акенона, и тот кивнул:

— Эшдек — мой друг из Карфагена, я ему полностью доверяю. Богатый купец. Последние годы я работаю почти исключительно на него. В Кротоне он оказался случайно, следуя в Сибарис. Узнав о том, что произошло у сибаритов, он решил пристроить свои товары в Кротоне. К счастью, я рассказывал о нем Ариадне, вот она и отправилась прямиком к нему, и Эшдек немедленно предложил помощь. Он подобрал нас на одном из своих кораблей и приютил на несколько дней у себя. Его люди докладывали обо всем, что происходит в мире. Узнав, что ты в Метапонте, мы тут же пустились в путь на корабле Эшдека.

— Что вы сделали с Дааруком? — спросил Пифагор, глядя на дочь.

Лицо Ариадны омрачилось. Она опустила глаза и смущенно молчала. Вместо Ариадны заговорил Акенон.

— Он прикован к веслу на корабле Эшдека. Мы не отдали его кротонскому правосудию: он подкупил слишком много людей, которые пришли бы ему на помощь в надежде получить еще больше золота. — Мгновение он колебался. — К тому же мы опасаемся зловещей силы его взгляда и гипнотического голоса.

Помрачнев, Пифагор кивнул. Ариадна молча встала и выглянула в окно. При виде ночных теней ее охватила меланхолия. Она всегда чувствовала, что не до конца вписывается в братство, теперь же у нее появилась болезненная уверенность, что из-за Килона и Даарука расстояние, отделявшее ее от пифагорейского сообщества, сделалось непреодолимым. Отец любил ее, но не одобрял дремавшие внутри нее темные чувства, часть ее натуры наравне со всеми другими.

Пифагор с грустью посмотрел на дочь, потом повернулся к Акенону.

— Собираешься вернуться в Карфаген?

Акенон ответил утвердительно, но Ариадна не обратила внимания на его слова. Она вспоминала второй день, проведенный на корабле Эшдека. Она меняла повязку на лице Акенона, когда явился один из матросов и сообщил, что Килона казнили.

— Тело выставлено у северных ворот Кротона, — добавил матрос.

В этот момент Ариадна почувствовала непреодолимую потребность увидеть это мертвое тело. С наступлением ночи надела плащ с капюшоном и покинула корабль. Она не предупредила Акенона, понимая, что тот попытается помешать.

Когда она подошла к телу Килона, ее охватило разочарование: опухшее, изуродованное лицо было едва узнаваемо. Тем не менее полчаса она неподвижно стояла перед ним, прислушиваясь к собственным чувствам. Будучи дочерью Пифагора, она обязана была испытывать всепрощение или сострадание, но ничего подобного она не чувствовала. По приказу Килона ее похитили и изнасиловали. Это он приказал напасть на дом Милона и пытался растоптать отца и его сподвижников… Вспоминая все это и созерцая мертвое тело, она испытывала невероятное облегчение, которое вскоре сменилось чувством опустошенности.

* * *

Через два дня Ариадна и Акенон покинули маленькую общину Метапонта. Большую часть времени они проводили с Пифагором, состояние которого продолжала улучшаться благодаря заботам Тирсена.

Почти тысячу килограммов золота, добытого на вилле Даарука и теперь спрятанного в трюме корабля, Ариадна и Акенон поделили пополам. Перед отъездом из Метапонта Ариадна отдала отцу почти все свои сокровища, а Акенон уступил половину своих. Неожиданно Пифагор стал владельцем более семисот килограммов золота, что составляло около четырех миллионов драхм.

«Это покроет расходы всех пифагорейских общин в течение нескольких лет», — подумала Ариадна.

Вскоре они добрались до места, где стоял на якоре корабль Эшдека. Они не разговаривали с тех пор, как пустились в путь. Ариадна осторожно посматривала на Акенона и хотела что-то ему сказать, но промолчала. Было очевидно, что мысли египтянина витают где-то далеко.

«Он думает о Карфагене, — гадала Ариадна. — Должно быть, воспринимает свое возвращение как освобождение после всего, что с ним здесь произошло».

Ариадна отвела взгляд. Прежде чем попасть в руки Даарука и Борея, ей казалось, что она неспособна к близости. Однако одолев великана, она заметила, что что-то изменилось. У нее по-прежнему вызывала неприязнь мысль о том, чтобы быть с кем-то, но ступор и непреодолимый ужас исчезли. Больше не было травмы, которая стояла между ней и Акеноном.