Убитые девушки

Дверь открывает Тэм – через несколько секунд после его стука. Отец Лейлы заметно состарился за эти несколько дней. Он встречается с Кэлом глазами и бледнеет:

– Ох, нет…

– Мы пока не уверены, – торопится объяснить Кэл. – Собаки почуяли сегодня запах, только и всего. Ничего конкретного я вам сообщить не могу.

Тэм смотрит на него с мольбой. В прихожую выходит его жена. Рука женщины прижата к губам.

– Здравствуйте, Джин, – бормочет Кэл.

– Вы нашли ее?

– Возможно.

Тэм уже достаточно оправился для того, чтобы пропустить гостя в дом. Кэла немножко пошатывает – он вдруг разом ощущает и пустоту в животе, и боль в ногах. Накопившаяся за три дня усталость словно въелась в кости. Бедра ноют в изнеможении. Кэлу хочется перенестись в гостевой дом, принять горячий душ, упасть на кровать. Но он, как и прежде, проходит в оранжерею в тыльной части дома – теплый и светлый кокон, невзирая на темноту за незашторенными окнами. На полу дремлет собака. Сев на корточки, Кэл гладит ее по голове.

Все садятся. Сделав глубокий вдох, Кэл старается говорить быстро, почти скороговоркой, так, как ему самому хотелось бы услышать такие известия.

– Сегодня Стрела подала сигнал в одном месте в лесу. Мы привели туда Полета, и он тоже что-то учуял. – Кэл осторожен с выбором слов, ведь новость безрадостная. – Мы не знаем, Лейла ли это. Но я сообщил в полицию, они проведут проверку по моему заявлению. Я только что разговаривал с детективом Маккензи.

Джин откидывается на спинку кресла – рука опять зажимает рот, словно пытается сдержать нахлынувшие эмоции, не дать им выплеснуться наружу. Женщина бросает взгляд на мужа.

– Ох, Тэм…

Тот ничего не говорит, его лицо посерело. Тэм выглядывает в окно, в темноту, откашливается. И Кэл чувствует, как отчаянно тому хочется остаться в одиночестве. А Джин уже тихо плачет. Кэл сглатывает комок, застрявший в горле: образ Марго опять появляется перед ним. Не сейчас! Он этого не вынесет! Не сейчас…

– Мы пока еще не знаем, что все это значит. Но мне не хотелось, чтобы вы узнали это от кого-то еще, – продолжает Кэл. – Группа криминалистов прибудет утром. Никому больше не известно об этом месте. Так что… если это останки Лейлы, с ними ничего не случится.

Скупые всхлипы Джин – единственные звуки, нарушающие тишину.

– Я не в силах думать, что она будет там всю ночь. Если… если это она, – говорит Джин, и Кэл кивает, глядя ей прямо в глаза, стараясь уделить ей все свое внимание. Это единственное, что он может дать несчастной матери.

Если в том подлеске действительно тело Лейлы, то оно пролежало там тридцать пять лет. Что значит еще одна ночь? Но Кэл понимает: для Джин она значит все. Протянув ладонь, он крепко стискивает ее руку.

– Мне пора ехать, – через силу выговаривает он, выключая запись.

Кэл сидит в машине: горло сдавило, руки трясутся. Почему дело Лейлы так сильно волнует его? Боль ее родителей слишком похожа на его собственную, их чувства сливаются.

Испугавшись силы своих эмоций, Кэл заводит мотор и давит на педаль газа – быстрее, подальше отсюда! Он едет в близлежащий поселок, отстаивает очередь в магазине и заказывает большую порцию рыбы с жареным картофелем и диетическую колу. Старается сфокусироваться на теплом жужжании огней, шипении фритюрницы – на чем угодно, только не на образах тех женщин, привязанных к деревьям. Тех, что навязчиво накладываются на воспоминания о его сестре. Левый глаз начинает дергаться, и, взглянув на свое отражение в стекле, Кэл осознает, насколько он напряжен; торчащие, заостренные плечи искажают его силуэт настолько, что он с трудом узнает себя.

Кэл едет к гостинице, паркуется у вершины холма и перекусывает, не выходя из машины: заглатывает еду так быстро, что даже не ощущает ее вкуса. Увы, пустоту не заполнит ничто. Закончив есть и скомкав сальную бумагу, Кэл открывает банку колы. И в тот момент, когда его палец оттягивает металлическое колечко крышки, Марго как будто материализуется рядом. Родители не разрешали ему пить газированные напитки, а она всегда покупала ему по субботам баночку колы, прикладывала палец к губам и шептала: «Пусть это будет нашим секретом».

К глазам Кэла подступают слезы, но не проливаются, заблокированные годами притупившейся боли. Отсутствие Марго преследовало его большую часть жизни. А если бы он позвонил ей сейчас – посоветоваться насчет Элли и Крисси? Что бы она ему сказала? Вернуться домой и заботиться о семье? Стал бы он вообще заниматься тем, что сейчас делает, если бы Марго не пропала? Что бы Кэл ни говорил Элли, он понимает: его выбор продиктован исчезновением сестры.

Желание поговорить с дочерью обуревает Кэла. Он трет глаза, чтобы стряхнуть дремоту, и набирает номер ее мобильного. Это малодушие, даже трусость. Но если он позвонит на домашний телефон, трубку может снять Элли, а он не готов к выяснению отношений.

Кэла подташнивает – жирный картофель камнем лег в желудке.

– Привет, пап. – Голос у Крисси тихий и ровный.

– Привет, дорогая. Как дела?

Странный щелчок предваряет ее ответ.

– Нормально.

Возможно, связь плохая, усиливает диссонанс между ними.

– Как школа?

– Как всегда.