Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

– Нечего принюхиваться, – рявкнула медведица. – Ты же меня знаешь – разве я позволю подвергать малышей опасности? Расскажи лучше, где пропадал всю неделю!

– Искал берлогу, – примирительно проворчал медведь. – Сначала пошел в Вермланд, узнать, как там родня. Зря ходил – их там уже нет. Ни одного.

– Мне кажется, люди гнут к тому, чтобы никого, кроме них, на земле не осталось. Чего еще, кажется, надо – мы и скотину их не трогаем, живем, как лоси, на дикой малине да бруснике… ну, мураши иной раз. А им все мало. Куда теперь двигаться, ума не приложу.

– Ну, здесь-то, в старой выработке, пока спокойно, – сказал медведище. – Но думаю, ненадолго. Что-то они построили, и грохот стоит такой, что сил никаких нет. Я сходил еще в Гарпенберг, это к востоку от реки, как она там называется… большая такая река…

– Дальэльвен, – подсказала медведица.

– Ну да, ну да. Дальэльвен. Там тоже заброшенные выработки в горах. Но кажется, людей поблизости нет…

Медведь замолчал на полуслове и опять начал принюхиваться.

– Странная история, – пробурчал он. – Только заговорю о людях – и тут же запах чудится. Заговорю – и запах. Будто кто-то здесь спрятался.

– Иди и посмотри, если мне не веришь. Интересно, где здесь человеку спрятаться? Сам подумай.

Медведь не поленился – обошел и обнюхал всю выработку. Вернулся и молча лег.

– Что я тебе сказала? Не у тебя одного нос и уши. Слишком уж ты подозрителен.

– Медведь не может быть слишком подозрительным, – наставительно произнес гигант. – Тем более при таком соседстве. Сама подумай: ЛЮДИ!

Это последнее слово вырвалось у него с таким рычанием, что один из медвежат во сне вздрогнул и положил лапу прямо на физиономию мальчика. Тумметоту стало нечем дышать, и он чихнул.

Теперь медведице уже не удалось успокоить своего недоверчивого супруга. Он двумя рывками раскидал медвежат в разные стороны и увидел мальчика. Тот даже подняться не успел.

Зверь бы тут же его и проглотил, но медведица бросилась между ними:

– Не смей! Дети с ним играют! Они были так счастливы, я никогда их такими не видела! И просили сохранить его до завтра. Я им говорю: съешьте его, поделите, а они ни в какую.

Но медведь отпихнул и ее.

– Не лезь в то, чего не понимаешь! – проревел он. – Ты что, не чувствуешь? На километр человеком воняет! От него и ждать нечего, кроме какой-нибудь пакости.

И он открыл свою ужасную пасть.

Но мальчик сумел воспользоваться секундной передышкой. Он трясущимися руками достал из котомки спичку, чиркнул о свои кожаные брючки и бросил медведю прямо в пасть. Тот чихнул, и спичка тут же погасла.

Он уже приготовил вторую.

Но медведь словно замер и не выказывал никакого желания повторить атаку.

– И что, ты можешь зажечь много таких… голубых цветочков?

– Я могу зажечь их столько, сколько нужно, – смело соврал мальчик: а вдруг медведь испугается? – Могу спалить весь этот лес!

– Лес – ладно. – Медведь уже не ревел, а тихо бурчал, почти бормотал в задумчивости. – А дом можешь? А усадьбу можешь?

– Запросто! Привычное дело.

Чего не скажешь, когда перед тобой торчит такая морда.

– Хорошо, хорошо… тогда я попрошу тебя оказать мне услугу.

Он осторожно взял мальчугана в зубы и полез по склону.

Удивительно – такая туша, а карабкается по скалам, как обезьяна.

И что уж совсем удивительно – клыки величиной с самого Тумметота, а совсем не больно.

Медведь выбрался на землю и побежал в лес с такой скоростью, что мальчик удивился еще больше. Этот зверь, казалось, был и создан для того, чтобы жить в непроходимом лесу. Он шел через густые заросли, как лодка по озеру.

Наконец они остановились на пригорке у опушки. Дальше лес кончался. Перед ними был большой металлургический завод.

Медведь опустил мальчика на землю и сказал, придерживая лапой:

– Ты посмотри только на это! Они устроили здесь такой грохот, что жить невозможно!

Завод стоял у лесного водопада. Над высоченными трубами – черное облако дыма, из домны вырываются языки пламени. Во всех до единого окнах горит свет. Работают молоты и прокатные станки. И вправду шум – хоть святых выноси. Вокруг громоздятся в беспорядке сараи для угля и оборудования. Пирамидальные кучи шлака, высокие штабеля досок. В отдалении – хижины для рабочих, а еще подальше – красивые виллы, лавки, школа и большой дом с вывеской «Зал собраний».

Мальчик не мог оторваться от величественного и пугающего зрелища. Земля вокруг почернела, небо над домнами стало темнолазоревым, водопад кипел белой пеной, а завод словно принадлежал другой стихии: он плевался дымом и огнем, рассыпался искрами и грохотал неимоверно.

– Хочешь сказать, что всю эту громаду ты тоже можешь поджечь? – с иронией спросил медведь и так сдавил лапой, что мальчик понял: его может спасти только то, если зверюга уверует в его всемогущество.

– А какая мне разница? Большой дом, маленький – огню все едино.