Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

Он выпрямился и окинул взглядом окрестности, чтобы ни у кого не осталось сомнений: это да. Это орел.

Горго и Тумметот покинули валун посреди бурного порога лучшими друзьями. Мальчик вскарабкался на спину орла. Теперь он, по крайней мере, мог хоть что-то увидеть, потому что, когда он беспомощной куклой висел в когтях у могучей птицы, ему виден был только хвост. Красивый, но все же хвост.

Летели они с головокружительной скоростью, хотя орлу это, похоже, не стоило никаких усилий. На юге провинции мальчик не заметил ничего примечательного – все та же бесконечная, поросшая хвойным лесом равнина. Зато ближе к северу, от границы с Даларной и до Ботнического залива, пейзаж изменился. Мягко изогнутые холмы, покрытые лиственными лесами, кое-где посверкивают голубые зеркала десятков озер, пенятся порожистые реки. Белые церкви, многолюдные приходы, дороги и рельсы разбегаются во всех направлениях, дома утопают в зелени. Повсюду цветут сады, аромат их чувствуется даже на высоте.

Вдоль реки он заметил металлургические заводы, вроде того, что он видел в Бергслагене. Заводы стояли с равными промежутками вплоть до самого моря, где на побережье раскинулся большой город.

Они пролетели еще немного, и опять пошли сплошные ельники, не на чем глаз остановить. Правда, здесь была не равнина, а невысокие цепи холмов. Темная масса леса под ними поднималась и опускалась, как волны на море. Кое-где просвечивали серые скалы.

Какой странный край, подумал мальчик. Юбка из елового лапника, сорочка из серых камней, зато на талии – богатый пояс, вышитый речками и цветущими лугами. Заводы похожи на драгоценные камни, а вместо пряжки – большой город с церквами, замком и красивыми домами.

Они пролетели еще немного, орел пошел на снижение и сел на большом, совершенно голом черном плато на самой вершине горы.

– Думаю, в лесу немало дичи, – сказал он. – Чтобы по-настоящему почувствовать свободу, я должен поохотиться. К тому же, честно говоря, проголодался. Ты ведь не боишься остаться один?

– Еще чего!

– Можешь идти куда хочешь, но к заходу солнца будь на месте. – Посреди фразы он круто взмыл в воздух, и последние слова донеслись уже издалека: – Будь на месте-е-е…

Мальчик ни за что не стал бы показывать орлу, что он не в восторге от предложения остаться одному на этой голой скале. И идти некуда – бесконечный еловый лес, в котором даже днем темно, как ночью. На самом деле ему было и одиноко, и страшновато.

И вдруг он услышал в лесу пение и заметил между стволов какие-то светлые пятна. Сначала не понял, что это, но очень быстро сообразил: желто-голубой шведский флаг. А из донесшихся до него разговоров стало ясно: это только передовой отряд направляющихся сюда людей. Но лес на склонах такой густой, что он даже этот передовой отряд разглядел не сразу. Они несли флаг по узким, извилистым тропинкам, флаг с желтым крестом на голубом фоне мелькал то тут, то там, и мальчику никак не удавалось определить, куда они его несут, этот флаг. Не сюда же – на эту мрачную и голую скалу!

Оказалось, именно сюда. На опушке появился знаменосец, а за ним и остальные. Все смеялись и перебрасывались шутками. Страх и тоска у мальчика прошли, будто их и не было. Орел не появлялся довольно долго, но он и не заметил его отсутствия – так быстро пролетело время.

День Леса

На широком хребте, где Горго оставил Тумметота, десять лет назад бушевал лесной пожар.

Погибшие деревья вырубили и вывезли. Там, где выгоревшие участки граничили с непострадавшим лесом, начала появляться новая поросль. Но большая часть плато не оправилась после пожара – черная пустошь, где только обугленные пни в расщелинах скал напоминали, что когда-то здесь был большой и красивый лес. Ни одна травинка, ни одно деревце не могли укорениться на выжженной земле.

Многим это казалось необычным. Как правило, пожарища уже через год-два начинают покрываться растительностью. Но тут был особый случай. Как раз в год пожара стояла необычная засуха, и поэтому выгорели не только деревья, не только все, что росло на скале: вереск, мох, багульник, брусника. Выгорела сама почва. Она была настолько сухой, что плодородный перегной превратился в сухой тонкий порошок. В золу.

С каждым порывом ветра в воздух поднимались черные облачка, а поскольку плато на вершине было открыто всем ветрам, то вскоре там не осталось ни малейшего следа почвы. И за десять лет не появилось ни единой травинки. Многим казалось, что так и останется на веки веков.

И как раз в этом году, в начале лета, перед приходской школой собрались дети. На плечах у них были лопаты и кирки, а в руках узелки с едой. Как только явился последний ученик, вся эта шумная компания двинулась в лес. Перед ними шел знаменосец. Учителя следили, чтобы никто не отставал, а в арьергарде двое лесников помогали лошади тащить повозку, груженную саженцами сосен и вылущенными из шишек семенами елей.