Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

Он спустился пониже, и мальчик, к своему несказанному удивлению, убедился, что орел прав. У колоды стоял не кто иной, как старый скрипач Клемент Ларссон, и рубил дрова.

Горго сел совсем близко от людей и стряхнул мальчугана на землю.

– Я-то свое слово сдержал, – усмехнулся он. – Теперь очередь за тобой. Жду тебя на вершине вон той сосны.

Новый год в лесу

Работа закончилась, уже почти стемнело, но спать не уходили – смеялись, рассказывали всякую всячину. Впервые после долгого зимнего перерыва люди ночевали в лесу, и спать никто не хотел.

Было светло как днем, всего шесть дней осталось до летнего солнцестояния. Девушки, все как одна, вынули вязание, но то и дело поглядывали в сторону леса и улыбались, словно хотели сказать: «Вот мы и снова в лесу. Как хорошо!»

Люди и в самом деле были счастливы. Вся суета поселка с повседневными заботами будто провалилась куда-то. Их окружал молчаливый, спокойный и загадочный лес. От года к году они словно забывали это величественное, широкое дыхание и когда думали, что предстоит опять провести все лето в лесу, их охватывал страх. Как такое можно выдержать? Но приближались заветные дни, и как только отдирались первые доски от заколоченных на зиму дверей пастушьих лачуг – все понимали: это и есть счастье.

Подошли молодые парни и девушки с соседнего выгона, народу набралось немало. Все сидели, думали о чем-то своем. Беседа не клеилась. Парни назавтра должны были возвращаться домой, и девушки спешили дать им мелкие поручения и передать приветы. Дальше этого разговор не шел.

И тогда одна из девушек, та, что постарше, подняла голову и улыбнулась:

– Тихий ангел пролетел… Что это мы молчим? У нас тут такие рассказчики! Клемент Ларссон, дяденька напротив меня, и Бернхард из Суннашё, вон тот, что стоит и глазеет на гору. И даю слово, чей рассказ будет лучше, тот получит от меня вот этот шарф! – И она подняла вязание.

Предложение показалось заманчивым. Рассказчики, само собой, поломались для виду, но быстро согласились. Клемент Ларссон предложил Бернхарду рассказывать первым. Бернхард был почти не знаком с Ларссоном, но предположил, что тот будет рассказывать байки о призраках и троллях. Такие истории народ любит, поэтому Бернхард тоже решил рассказать что-то в том же духе.

– Лет сто тому назад, – начал он неторопливо, – лет, значит, сто… а может, и двести, а может, и больше. Давно дело было. Ехал один пастор местный, из Дельсбу, верхом по лесу. Зимой, между прочим, да еще ночью, как раз под Новый год. Причащать кого-то ездил. Шуба меховая, варежки, мешок к седлу приторочен. А в мешке сутана, чаша для причастия, служебник – все, что надо. Причащать, значит, ездил умирающего, да задержался. Утешал беднягу – очень уж тот помереть боялся.

И едет он, значит, по густому лесу домой, даже не торопится – все равно до полуночи не успеть. На все воля Божья. И ехать-то не трудно, ночь не просто лунная, луннее не бывает. Полнолуние. Луна, правда, за облаком, но все равно светит хорошо, как фонарь в тумане. Если бы не луна, тяжко было бы, снега в тот год не выпадало, все под ногами серо-бурое, тропинку еле видно.

А конь у него был – заглядение. Статный, сильный. Пастор души в нем не чаял. Мало того, такой умный был – всегда дорогу к дому отыщет. Так что он, пастор-то, даже и не беспокоился – сидит в седле, поводья отпустил, думает о своем. Знает – доставит его верный конь куда надо.

Сидит, значит, думает о своем – проповедь завтра, еще там что-то… кто их знает, о чем они, пасторы, думают. И видит, что-то не то. По времени вроде бы и лесу пора кончиться, поля должны пойти, а тут деревья все гуще и гуще.

Удивился наш пастор. А надо вам сказать, в те годы в Дельбу все так же и было, как сейчас. И церковь, и усадьба пасторская, и хутора, какие побольше, все скопились у озера, это значит к северу. А с юга – лес да горы. Тут и думать нечего. Если он где-то в этих лесах, значит, усадьба его к северу. Но лошадь-то куда-то еще пошла. Не на север. На юг, а может, на юго-восток. Звезд на небе нет, луна за облаками, но пастор был из тех, про кого говорят, что у них компас в голове.

Только собрался коня повернуть и передумал. Ни разу не было, чтобы его умный конь заплутался, так что с чего ему на этот раз дорогу потерять? Наверное, я сам что-то перепутал, думает пастор, пусть идет, куда хочет.

Похлопал коня по шее и опять погрузился в размышления.

И на сук налетел, да так, что чуть на землю не свалился.

Налетел он, значит, на сук и думает: ну, нет. Дело и впрямь нечисто. Пригляделся – тут и тропы-то нет, один мох. Но конь идет быстро, уверенно… Уверенно-то уверенно, но не туда. На этот-то раз пастор окончательно убедился. Не туда идет конь.

Взял поводья, заставил коня повернуться и очень быстро выехал на тропу. Конь остановился, подумал немного и опять двинул в чащу.

Значит, знает дорогу покороче, решил пастор. Уж очень он доверял своему любимцу. Пусть идет, куда-нибудь да привезет.