Удольфские тайны

Аннет серьезно заявила, что верит, и продолжила:

– Вам, конечно, известно, мадемуазель, что этот замок очень старинный, очень крепкий и выдержал немало нападений и осад. Он не всегда принадлежал синьору Монтони и его отцу. Нет. По какому-то закону он должен был перейти к синьору лишь в том случае, если дама умрет незамужней.

– Какая дама? – удивилась Эмили.

– Подождите, до этого я еще не дошла, – предупредила Аннет. – Как раз о ней я и собираюсь рассказать. Дама, которая жила здесь, в замке, в богатстве и роскоши. Синьор Монтони часто ее навещал, был влюблен и не раз предлагал руку и сердце. Хоть между ними существовало какое-то дальнее родство, оно не мешало. Однако дама любила кого-то другого и постоянно отказывала, чем очень его сердила. А вы знаете, мадемуазель, как он страшен в гневе. Может быть, она видела его таким, потому и не соглашалась, но очень долго жила в несчастье, и… Пресвятая дева! Что это за шум? Вы слышали, мадемуазель?

– Это всего лишь ветер, – успокоила ее Эмили. – Но продолжай.

– Так вот. На чем я остановилась? Да, она была очень несчастна. Часто гуляла в одиночестве по террасе и горько плакала. Говорят, ни одно сердце не выдерживало: все, кто видел и слышал ее рыдания, тут же начинали плакать вместе с ней.

– Но, Аннет, расскажи главное, – напомнила Эмили.

– Всему свое время, мадемуазель. Все это я узнала еще в Венеции, а то, что будет дальше, услышала только сегодня. Много лет назад, когда синьор Монтони был совсем молодым, произошло одно событие. Дама – ее имя синьора Лорентини – отличалась необыкновенной красотой, но, как и синьор, порой поддавалась бурным страстям. Поняв, что не может ее получить, Монтони уехал из замка и долгое время не появлялся, но ей было все равно: она чувствовала себя одинаково несчастной и без него, и с ним, пока однажды вечером… Святой Петр! Мадемуазель, вы только посмотрите на эту лампу! Каким синим светом она горит! – Аннет в страхе огляделась.

– Глупости! – сердито отозвалась Эмили. – Зачем ты поддаешься фантазии? Лучше закончи историю; я уже устала.

Не отводя испуганного взгляда от лампы, Аннет тихо продолжила:

– Говорят, однажды вечером, в конце года – наверное, в середине сентября или в начале октября… нет, наверное, в ноябре, ведь это тоже конец года… точно не знаю, потому что точно никто не сказал, – так вот: однажды вечером, в конце года, эта особа вышла из замка в лес, как часто делала прежде, и с ней была только горничная. Дул холодный ветер, швырял повсюду листья, свистел в высоких старых каштанах, среди которых мы проезжали по дороге сюда. – Рассказывая, Бенедетто показывал мне деревья. – Так вот: дул холодный ветер, и служанка стала уговаривать ее вернуться. Но госпожа не соглашалась, потому что любила гулять вечером по лесу, особенно когда вокруг падали листья. Слуги видели, как синьора углубилась в лес, но настала ночь, а она не вернулась. Десять, одиннадцать часов, полночь, а госпожи все нет! Они решили, что с ней что-то случилось, и пошли на поиски. Искали всю ночь напролет, но не нашли даже следа. И вот с тех самых пор, мадемуазель, никто ее не видел и ничего о ней не слышал.

– Это правда, Аннет? – удивленно спросила Эмили.

– Чистая правда! – с ужасом заверила горничная. – Все до единого слова. Но утверждают, – добавила она шепотом, – что несколько раз синьору видели в лесу и в замке по ночам. Оставшиеся здесь старые слуги говорили об этом, да и некоторые из крестьян, кому доводилось провести здесь ночь. Дворецкий Карло многое об этом знает, и если бы захотел, смог бы рассказать.

– Как странно, Аннет! – возразила Эмили. – Ты только что сказала, что она бесследно исчезла, и в то же время ее не раз видели!

– Но все это мне поведали под огромным секретом, – продолжила горничная, не услышав замечания. – Я уверена, мадемуазель, что вы не навредите ни мне, ни Бенедетто тем, что расскажете еще кому-то.

Эмили промолчала, и Аннет повторила последнюю фразу.

– Не бойся моей несдержанности, – успокоила ее Эмили. – Но позволь посоветовать тебе проявлять больше сдержанности самой и никому больше не повторять того, что сказала мне. Сама знаешь, что если синьор Монтони услышит, то может рассердиться. Но кто-нибудь пытался выяснить судьбу синьоры Лорентини?

– О, еще как, мадемуазель! Ведь синьор сразу заявил права на замок в качестве наследника. Судьи, или сенаторы, или кто-то еще в том же роде заявили, что он не сможет завладеть замком много лет. И только если хозяйка не найдется или ее сочтут мертвой, тогда замок перейдет к нему. И вот теперь он хозяин, а история тем не менее продолжается, и ходит много странных слухов. Таких странных, мадемуазель, что даже не хочу повторять.

– Это еще более необычно, Аннет, – с улыбкой заметила Эмили, выйдя из задумчивости. – Но когда синьору Лорентини встречали в замке, кто-нибудь с ней разговаривал?

– Разговаривал с ней! – в ужасе воскликнула горничная. – Конечно, нет!

– Почему же? – уточнила Эмили, желая узнать как можно больше.

– Пресвятая дева! Разговаривать с призраком!