Удольфские тайны

Дневной свет прогнал мрак суеверия, но не мрачные предчувствия. Первым в мыслях явился образ графа Морано, а за ним последовала череда опасных злоключений, которые Эмили не могла ни победить, ни устранить. Она встала и, чтобы рассеять мучительные мысли, выглянула в окно. Горные вершины тонули в туманной дымке, в то время как склоны терялись в спускавшихся в узкие долины сосновых лесах. Несравненная роскошь этих лесов особенно радовала душу: Эмили изумленно рассматривала возведенные на огромной скале укрепления замка, сейчас частично разрушенные, грандиозные башни и различные боевые сооружения. Над скалами и лесами взгляд скользил дальше, в долину, где, то блестя на солнце, то скрываясь в густой тени, среди камней несся широкий бурный поток и скрывался среди сосен, а потом снова вырывался на простор и с громом срывался вниз, на равнину. Немного западнее открывался тот самый вид вдали, который Эмили с восторгом наблюдала по пути в замок, но поднимавшийся из долины туман сейчас скрывал красоты пейзажа. Когда же он рассеивался и впускал лучи солнца, то окрашивал все вокруг в розовый цвет и скользил к вершинам. А потом, когда занавес окончательно поднимался, было особенно увлекательно наблюдать за постепенным появлением в долине различных особенностей ландшафта: темно-зеленых деревьев, небольших углублений в скалах, нескольких крестьянских хижин на берегу реки, стада овец и прочих очаровательных черт сельских картин. Солнце постепенно поднималось все выше. Сосновые леса становились ярче, вслед за ними светлели горные склоны, и вскоре туман собирался на вершинах, даря розовое сияние. Теперь горная гряда проявилась уже во всех подробностях. Тени рассеялись и открыли царственную красоту, постепенно спускавшуюся в воды Адриатического моря: именно за море Эмили приняла завершающий перспективу синий цвет.

Таким способом она попыталась оживить фантазию: надо сказать, не без успеха. К тому же свежесть утреннего воздуха ее взбодрила. Как всегда при встрече с величием природы, Эмили вознесла молитву Господу и почувствовала, как укрепился ее дух.

Отвернувшись от окна и увидев старательно загороженную вечером дверь, она твердо решила выяснить, куда ведет узкая лестница. А подойдя к креслам, заметила, что те слегка сдвинуты с места. Трудно представить ее удивление, когда в следующий миг выяснилось, что дверь заперта снаружи. Значит, ее заперли ночью. Эмили показалось, что она увидела призрак. Жить в столь отдаленной комнате, в которую к тому же так легко проникнуть, было страшно, поэтому Эмили решила попросить мадам Монтони подыскать более удобную спальню.

Немного поблуждав по замку, в конце концов она попала в холл, а оттуда нашла дорогу в гостиную, где накануне вечером они ужинали. Сейчас здесь был накрыт завтрак, и тетушка сидела одна, в то время как синьор Монтони обходил замок, изучал состояние стен и укреплений и время от времени что-то обсуждал с Карло. Эмили заметила на лице тетушки следы слез и прониклась сочувствием, но постаралась выразить его скорее в манерах, чем в словах, тщательно скрывая, что обратила внимание на несчастье мадам. Воспользовавшись отсутствием синьора, она рассказала о странном происшествии с дверью, попросила другую комнату и снова попыталась узнать о причине их внезапного отъезда. По первой просьбе тетушка адресовала Эмили к супругу, заявив, что не собирается вмешиваться, а по второй заверила, что сама ничего не знает.

Чтобы как-то примирить мадам с обстоятельствами, Эмили принялась расхваливать величие замка и окружающего пейзажа, пытаясь опустить все неприятные особенности. И все же, хотя несчастье немного смягчило суровый нрав тетушки и научило скупому сочувствию другим, дарованное природой и развитое привычкой капризное стремление властвовать никуда не делось. Поэтому даже сейчас она не смогла отказать себе в удовольствии унизить ни в чем не повинную и беззащитную племянницу, осудив чувство прекрасного, которого сама была начисто лишена.

Язвительные комментарии были вскоре прерваны появлением синьора Монтони: словно не замечая никого вокруг, он уселся за стол, а на лице тетушки сразу появилось выражение страха, смешанного с презрением.

Молча наблюдая за господином, Эмили заметила, что сегодня он еще суровее, чем обычно. «Ах, если бы знать, что творится в этой голове, если бы понимать мысли, которые им владеют, то можно было бы освободиться от мучительной неизвестности!» Молчание продолжалось до тех пор, пока она не осмелилась попросить переселить ее в другую комнату и не объяснила причину просьбы.

– У меня нет времени на праздные капризы, – сердито ответил Монтони. – Спальня приготовлена для тебя, так что будь добра довольствоваться тем, что имеешь. Невероятно, чтобы кто-нибудь добрался до этой лестницы специально, чтобы запереть дверь. Если, когда ты вошла в комнату, дверь оставалась открытой, значит, ветер ее потревожил и засов задвинулся. Но непонятно, почему я должен думать о таких мелочах.