Удольфские тайны

– Но на каком основании ее считали призраком, если никто к ней не подходил и не обращался?

– Ах, мадемуазель, не знаю. Как только вы можете задавать такие страшные вопросы? Но никто не видел, как она входила в замок или выходила отсюда. К тому же только что ее видели в одном месте, а уже в следующую минуту она появлялась совсем в другой стороне. Если она была живой, то что же здесь делала в постоянном молчании? Говорят, что из-за этого в некоторые части замка никто никогда не входит.

– Из-за того, что она все время молчала? – переспросила Эмили, стараясь прогнать подступающий страх.

– Нет, мадемуазель, нет! – в сердцах возразила Аннет. – Из-за того, что там происходило. Говорят, к западному крылу замка примыкает старинная часовня, откуда в полночь доносятся душераздирающие стоны! Одна мысль о них вызывает дрожь. Да и странные картины там замечали.

– Умоляю, Аннет, достаточно этих глупых историй! – не выдержала Эмили.

– Глупые истории? Хорошо, расскажу одну, которую услышала от Катерины. Одним холодным зимним вечером (тогда она часто приходила сюда, чтобы составить компанию старому Карло и его жене, а потом Карло рекомендовал ее синьору, и с тех пор она здесь живет) Катерина сидела с ними в маленьком зале, и Карло сказал: «Хочу пожарить финики, которые лежат в кладовке, но туда далеко идти. Катерина, ты молодая и быстрая; принеси немного. Огонь так хорош. Они лежат в углу, в кладовке, которая находится в самом конце северной галереи. Вот возьми лампу, да смотри, чтобы на большой лестнице ветер, что задувает сквозь дыру в крыше, ее не погасил». – Тут Аннет замолчала, а потом прошептала: – Катерина взяла лампу и пошла… Тихо! Вы слышали какой-то звук?

Уже зараженная страхом Эмили прислушалась, но вокруг стояла тишина.

Аннет продолжила:

– Так вот. Катерина поднялась в северную галерею – ту самую, широкую, по которой мы явились сюда, – и пошла, ни о чем не думая… – И неожиданно воскликнула: – Вот опять! Я опять слышала! Мне не показалось, мадемуазель!

– Тише! – вздрогнув, остановила ее Эмили.

Обе прислушались и различили повторившийся несколько раз негромкий стук в стену. Аннет испуганно вскрикнула. Дверь медленно открылась, и вошла Катерина, чтобы напомнить горничной, что ее ждет мадам Монтони. Эмили не сразу справилась со страхом, а Аннет со смехом и слезами отчитала Катерину за то, что та их напугала, но ничуть не меньше она опасалась, что служанка подслушала их разговор.

Эмоционально погрузившись в описанные Аннет события, Эмили очень не хотела оставаться в одиночестве, но чтобы не раздражать мадам Монтони и не выдавать собственную слабость, все-таки отпустила горничную.

Как только дверь закрылась, мысли вернулись к таинственной истории синьоры Лорентини, а потом и к собственной странной ситуации: она оказалась в чужой стране, в замке и во власти человека, которого еще несколько месяцев назад даже не знала и который вселял в нее ужас, вполне оправданный страхами других людей. Не приходилось сомневаться, что синьор Монтони обладал выдающимся умом и изобретательностью, но в то же время был наделен безжалостным сердцем. Эмили давно поняла, насколько несчастна мадам Монтони, и часто видела, как презрительно и сурово относится к ней супруг. К этим тревожным обстоятельствам сейчас добавилось множество других безымянных страхов, существовавших только в ее воображении и не поддававшихся ни разуму, ни изучению.

Эмили помнила все, что накануне отъезда из Лангедока Валанкур рассказал о Монтони. Не забыла и то, как горячо он отговаривал ее от поездки. Страхи любимого часто казались пророческими, и вот сейчас пророчества начали сбываться. При воспоминании о Валанкуре сердце наполнилось печалью, но вскоре разум подарил утешение – поначалу слабое, но постепенно набиравшее силу. Несмотря на страдания, ей удалось избавить возлюбленного от несчастий: какими бы ни оказались грядущие испытания, упрекнуть себя ей было не в чем.

Меланхолическому настроению вторили вздохи ветра в бесконечных коридорах и вокруг замка. Жизнерадостный огонь в камине давно погас, и Эмили сидела, устремив взгляд на угли, когда внезапный порыв ветра потряс окна, отодвинул подставленное кресло и приоткрыл выход на тайную лестницу. Любопытство и страх снова вступили в соперничество. Эмили взяла лампу, вышла на лестницу и остановилась на верхней ступеньке, раздумывая, стоит ли спускаться. Глубокая тишина и мрак ее остановили: решив продолжить исследование при свете дня, она закрыла дверь и соорудила более надежное укрепление.

Оставив лампу на столе, Эмили легла в постель, однако тусклый свет не только не рассеял страхи, а, напротив, усилил. В его неверных лучах казалось, что за шторами скользят и теряются во тьме причудливые тени. Когда же наконец Эмили уснула, часы на башне уже пробили час.

Глава 19

Должно быть, слабость зренияРождает страшное виденье. Оно идет ко мне!Шекспир У. Юлий Цезарь