Удольфские тайны

Так они просидели почти до полуночи, хотя Аннет не раз намекала, что хотела бы уйти. Угли в камине догорели, из холла донесся гулкий стук запираемых на ночь дверей. Эмили и сама хотела спать, но боялась отпустить служанку. В этот момент прозвонил надвратный колокол. Обе настороженно прислушались: после долгой паузы колокол ударил снова, и вскоре во дворе раздался стук копыт и скрип колес.

– Это граф Морано! – в ужасе воскликнула Эмили.

– Так поздно! – отозвалась Аннет. – Нет, мадемуазель. Но, с другой стороны, кто бы мог приехать в такое время?

– Пожалуйста, милая Аннет, – в смертельной тревоге взмолилась Эмили, – не трать время на разговоры. Лучше пойди и узнай, кто это.

Горничная вышла из комнаты и забрала с собой свечу, оставив госпожу в полной темноте. Несколько минут назад Эмили испугалась бы, но сейчас даже не заметила. Она ждала, внимательно прислушивалась к далеким голосам, однако Аннет все не возвращалась. Наконец терпение Эмили лопнуло, она решила выйти из комнаты, но, открыв дверь и испугавшись кромешной тьмы в коридоре, застыла на пороге. Издалека доносились голоса, и Эмили даже показалось, что это разговаривают граф Морано и Монтони. Вскоре послышались шаги, темноту прорезал луч света, и показалась Аннет. Эмили пошла ей навстречу.

– Да, мадемуазель, – не стала лукавить горничная, – вы не ошиблись: действительно приехал граф.

– Значит, это все-таки он! – воскликнула Эмили, схватив девушку за руку.

– Боже мой! Дорогая госпожа, не волнуйтесь вы так, скоро мы что-нибудь узнаем.

– Конечно, – согласилась Эмили, поспешно возвращаясь в комнату. – Мне нехорошо, воздуха не хватает.

Аннет открыла окно и принесла воды. Через некоторое время силы вернулись, но Эмили не желала отпускать горничную, пока Монтони не пришлет за ней.

– Дорогая мадемуазель! Он определенно не станет беспокоить вас так поздно, – возразила Аннет, – он наверняка думает, что вы спите.

– Тогда посиди со мной, пока я не усну, – попросила Эмили, слегка успокоившись.

Аннет неохотно согласилась, и Эмили спросила, видела ли она графа.

– Да, мадемуазель, видела, как он и еще один синьор выходили из экипажа. Им пришлось подождать, потому что привратник уже лег спать. А еще там были несколько всадников с факелами.

Эмили не сдержала улыбки.

– Я подумала, что господин уже спит, и побежала в комнату госпожи, чтобы послушать, что происходит, но по пути встретила Людовико. Он сказал, что наш господин не спит, а совещается с другими синьорами в комнате в конце северной галереи. А потом Людовико приложил палец к губам, как будто хотел сказать: «Происходит что-то очень важное, но держи язык за зубами». Поэтому я никому ничего не сказала, а сразу пошла к вам, мадемуазель.

Эмили спросила, что за синьор приехал вместе с графом и как их принял Монтони, но Аннет не знала.

– Когда я встретила Людовико, он шел к лакею синьора Монтони, чтобы тот сообщил господину о приезде новых гостей.

Эмили задумалась, но через некоторое время тревога захлестнула ее с такой силой, что она попросила Аннет спуститься в комнату слуг и что-нибудь узнать о ближайших намерениях графа.

– Хорошо, мадемуазель, – с готовностью согласилась Аннет. – Но только как же я найду дорогу, если оставлю лампу у вас?

Эмили вызвалась посветить ей, и обе вышли из комнаты. Уже оказавшись на верхней площадке главной лестницы, Эмили испугалась, что граф ее увидит, и, чтобы обойти стороной холл, Аннет повела ее по узким коридорам к черной лестнице, которой обычно пользовались слуги.

На обратном пути Эмили побоялась заблудиться в лабиринтах замка, а потому блуждала по многочисленным коридорам, не решаясь открыть ни одной двери. Внезапно она услышала неподалеку тихий стон и остановилась: стон повторился, теперь уже более явственно. Справа тянулась вереница дверей, и Эмили, прислушиваясь, пошла вдоль них. Из-за второй двери раздался жалобный голос, затем донеслись бурные рыдания и пронзительные, отчаянные восклицания. Эмили замерла, боясь открыть дверь и не желая уходить. Так она и стояла неподвижно, в ужасе вглядываясь в окружающий мрак. Рыдания и возгласы продолжались, и вскоре сострадание пересилило страх: Эмили поставила лампу на пол, взялась за ручку и осторожно приоткрыла дверь – темноту нарушал лишь слабый свет из отдаленной части комнаты.

Эмили сделала несколько шагов и застыла в изумлении, увидев мадам Монтони собственной персоной. Облокотившись на туалетный стол, та горько плакала, прижимая к глазам платок.

В кресле возле камина кто-то сидел, но кто именно, Эмили не смогла рассмотреть. Время от времени неизвестный что-то произносил тихим голосом, и тогда мадам Монтони начинала рыдать еще отчаяннее. Поглощенная собственными страданиями, она не заметила появления племянницы, а Эмили, пусть и хотела узнать, кого тетушка принимает в своей уборной в столь поздний час, постеснялась подслушивать, поэтому так же бесшумно вышла в коридор, прикрыла за собой дверь и не без труда отыскала путь в свою спальню.