Удольфские тайны

Издалека доносился шум схватки, люди, что попадались по пути, поражали и пугали. В эту минуту мадемуазель Сен-Обер выглядела ангелом, окруженным злыми силами. Наконец она добралась до малого зала – сейчас пустынного и тихого – и присела отдышаться. Царившее здесь безлюдье казалось таким же страшным, как недавнее безумие, но появилось время, чтобы задуматься о спасении. Стало ясно, что искать мадам Монтони в огромном замке бесполезно, тем более что все переходы и коридоры оказались во власти вооруженных людей. Оставаться в зале тоже было опасно: рано или поздно они сбегутся и сюда. Ей очень хотелось вернуться к себе, но путь в комнату казался опасным и непреодолимым.

Так Эмили и сидела в нерешительности до тех пор, пока тишину не нарушил далекий шум. До нее дошло, что он становится все громче, приближается, уже стали отчетливо слышны голоса и шаги. Эмили встала и хотела уже уйти, но люди двигались по единственному ведущему в зал коридору, так что пришлось дожидаться их появления. Вскоре послышались стоны: четверо мужчин медленно, осторожно несли раненого. Эта картина лишила Эмили самообладания и, чтобы устоять на ногах, она прислонилась к стене. Тем временем мужчины вошли в зал, слишком сосредоточенные, чтобы обратить внимание на девушку. Она хотела незаметно исчезнуть, но силы иссякли и пришлось опять сесть на скамью. Холод и сырость сковали ее тело, взгляд затуманился. Она не понимала, где находится, не знала, что происходит, но стоны раненого пронзали сердце. Прошло несколько мгновений, прежде чем нормальное дыхание возобновилось, а чувства вернулись. Эмили не упала в обморок, хотя с трудом держалась на скамье, но не находила в себе мужества посмотреть на несчастного, вокруг которого хлопотали товарищи.

Когда силы вернулись, Эмили поднялась и вышла из зала. Так и не выяснив, где теперь коротает мучительные часы мадам Монтони, она по-прежнему отчаянно тревожилась. Торопясь вернуться к себе, она почти бежала: издалека постоянно доносился шум, и, чтобы миновать встречу с вооруженными людьми из тех частей замка, где по-прежнему продолжалось сражение, приходилось выбирать путь по неизвестным темным коридорам.

Наконец Эмили вернулась в свою комнату, заперла дверь и на миг почувствовала себя в безопасности. В этой уединенной части замка царила глубокая тишина, сюда не долетали даже отголоски борьбы. Она села возле одного из окон и посмотрела на горные вершины. Спокойствие величественной красоты проникло в душу; трудно было представить, что совсем близко продолжается жестокая резня. Казалось, все противоборствующие силы природы покинули естественные сферы и переселились в умы людей, только сейчас в них бушевала буря.

Эмили старалась успокоиться, но тревога заставляла постоянно прислушиваться и часто смотреть вниз, на террасу – впрочем, сейчас тихую и безлюдную. По мере того как ощущение грозившей ей опасности отступало, возрастала тревога за мадам Монтони: ведь ей грозило заточение в восточной башне, и скорее всего супруг исполнил жестокое намерение. Эмили решила с наступлением ночи, когда все обитатели замка уснут, попробовать туда попасть: поскольку направление было известно, сделать это казалось несложно. Конечно, помочь тетушке было невозможно, но одно лишь осознание, что ее нашли, звук знакомого голоса могли принести облегчение. Самой же Эмили любое известие о судьбе мадам Монтони казалось предпочтительнее мучительной неизвестности.

Аннет не появлялась, и Эмили начала беспокоиться: в общем хаосе могло случиться все, что угодно. Невероятно, чтобы горничная не пришла без самой уважительной причины.

Часы тянулись в одиночестве, тишине и тревожном ожидании. В полной изоляции возникло ощущение, что Монтони совершенно о ней забыл, и появилось осознание призрачной свободы. Эмили попыталась отвлечься от тревожных мыслей, но те не поддавались контролю. Она не могла ни читать, ни рисовать, а звуки лютни до такой степени противоречили чувствам, что терзали слух.

Наконец солнце скрылось за западными вершинами гор, и на бастион вышли часовые.

Сумерки окутали все вокруг. Гнетущая темнота в комнате навевала мрачные мысли, однако Эмили понимала, что идти за лампой придется почти через весь замок, а главное, через те залы, где ей пришлось пережить минуты ужаса. В нынешнем состоянии духа темнота делала тишину и одиночество нестерпимыми, лишала возможности найти путь в восточную башню и обрекала на неизвестность в отношении судьбы тетушки. И все же Эмили не решалась отправиться за лампой.

Она продолжала сидеть у окна и ловить последние вечерние лучи, а в сознании пролетали тысячи смутных образов и мыслей. Что, если разбойники обнаружат потайную лестницу и глубокой ночью проникнут сюда! Затем вспомнился неведомый обитатель соседних покоев, и ужас сменил направление. «Это не пленник, – подумала Эмили, – хотя и не покидает комнату. Уходя, Монтони не запер дверь. Незнакомец сделал это сам. Значит, он может в любой момент выйти на свободу».