Удольфские тайны

Погруженная в сладкий покой, Эмили продолжала вслушиваться, но больше ничто не нарушало наступившую тишину. Странно было слышать музыку в полночь, когда все обитатели замка давно спали, да еще там, где давным-давно не звучало ничего похожего на мелодию. Страдания обострили восприимчивость к страху и суеверным иллюзиям. Эмили казалось, что таким образом с ней разговаривает отец, пытаясь вселить в душу покой, а в разум – уверенность. И все же рассудок подсказывал, что это предположение ошибочно, и Эмили собиралась его отвергнуть, но, поддавшись фантазии, передумала. Вспомнив, каким странным образом замок достался Монтони, и задумавшись о мистическом исчезновении прежней хозяйки, которую больше никто не видел, она погрузилась в благоговейный ужас. Хоть ничто не связывало давние события с только что звучавшей музыкой, в ее грезах возникла непосредственная связь между ними. Эмили со страхом оглядела темную комнату: глубокая тишина обострила и без того воспаленное воображение.

Наконец она отошла от окна, неверными шагами направилась к кровати, но остановилась и осмотрелась. Едва освещавшая просторную комнату лампа почти догорела. На миг Эмили застыла в суеверном ужасе, но тут же устыдилась и заставила себя лечь в постель, хотя сон пришел не скоро. Мысли о только что звучавшей музыке не покидали.

«Если играет человек, – подумала она, – то скорее всего я снова услышу эту мелодию».

Глава 25

Святые вестники небес,Даруйте мне терпенье.

Настанет искупленья час, и злоРаскроет лицемерье.Шекспир У. Мера за меру

Утром прибежала Аннет и, с трудом переводя дух, торопливо заговорила:

– Ах, мадемуазель! Какие новости! Выяснилось, что за узник томится в той комнате, о которой я рассказывала. Но он вовсе и не узник!

– Тогда кто же?

– Пресвятая дева! Я встретила его только что, на террасе. В жизни так не удивлялась! Ах, мадемуазель! Что за странное место этот замок Удольфо! Даже если бы я жила здесь сто лет, все равно не перестала бы изумляться. Так вот, я только что встретила его на террасе, хотя думала о ком угодно, только не о нем.

– Бесконечная болтовня невыносима, – вздохнула Эмили. – Пожалуйста, Аннет, не испытывай мое терпение.

– И все же, мадемуазель, догадайтесь. Догадайтесь, кто это. Вы очень хорошо его знаете.

– Не могу, – нетерпеливо отказалась Эмили.

– Хорошо, немного подскажу. Высокий синьор с вытянутым лицом. Ходит важно и носит на шляпе пышное перо. Когда люди к нему обращаются, смотрит в землю, а если поднимает глаза, то недовольно хмурится. Вы часто встречали его в Венеции, мадемуазель. Там он тоже поддерживал с синьором близкие отношения. Интересно, чего он боится в этом уединенном замке и зачем скрывается в дальней комнате под замком? Но вот все-таки вышел, и всего пару минут назад я его встретила. Я всегда его боялась, а потому вздрогнула, но решила, что не покажу страх. Подошла, присела в глубоком реверансе и поприветствовала: «Добро пожаловать в замок, синьор Орсино».

– Ах, значит, это синьор Орсино! – воскликнула Эмили.

– Да, мадемуазель. Тот самый синьор Орсино, который организовал убийство знатного венецианского господина и с тех пор скрывается от правосудия.

– Боже мой! – изумилась Эмили. – Неужели он прячется в Удольфо? Что ж, его можно понять: надежнее места не придумаешь.

– Да, мадемуазель. Но если бы все дело было только в этом, то в таком уединенном месте ему не было нужды сидеть взаперти. Кому придет в голову искать здесь преступника? Уж лучше отправиться в далекие края.

– Да, ты права…

Если бы Эмили не знала, что Орсино не имел музыкальных талантов, то решила бы, что ночью играл он. Но, не желая вызывать еще большее недоумение Аннет, ничего не сказала, а лишь спросила, играет ли кто-нибудь из обитателей замка на музыкальных инструментах.

– Да, мадемуазель. Бенедетто превосходно владеет большим барабаном, а Ланселот очень громко играет на трубе. Да и Людовико тоже отлично справляется с трубой. Помню, как однажды…

– А другой музыки ты не слышала? – перебила ее Эмили. – Например, прошлой ночью?

– А вы, мадемуазель, слышали что-то необычное?

Эмили не ответила, но повторила свой вопрос.

– Нет, мадемуазель, – наконец призналась Аннет. – Я не слышала здесь ничего, кроме барабана и трубы. А прошлой ночью видела во сне призрак покойной госпожи.

– Покойной госпожи! – дрожащим голосом повторила Эмили. – Значит, ты знаешь больше, чем говоришь! Умоляю, Аннет, сейчас же расскажи мне обо всем!

– Но вы уже и так все знаете.

– Ничего я не знаю, – возразила Эмили.

– Знаете, что про мадам Монтони никому ничего не известно, а значит, она отправилась по следам прежней хозяйки замка. О той тоже никто ничего не знал.

Эмили, опустив голову на руки, некоторое время печально молчала, а потом сказала, что хочет побыть одна, и попросила горничную уйти.

Замечание Аннет вновь пробудило ее подозрения относительно судьбы мадам Монтони, и она решила еще раз обратиться к синьору Монтони, чтобы узнать правду.