Удольфские тайны

С тревогой прислушиваясь к его удаляющимся шагам, Эмили решила, что привратник не поднимается, а спускается по лестнице. Порывы ветра не позволяли ей отчетливо различить другие звуки, и все же Эмили надеялась уловить движение наверху, где, по словам привратника, находилась мадам Монтони, однако там царила тишина. Впрочем, толщина пола и стен вполне могли заглушать любой шум. Вскоре снизу, со двора, послышался голос Бернардина, но новый порыв ветра снова поглотил все звуки. Чтобы удостовериться, Эмили на цыпочках подошла к двери, попыталась ее открыть и обнаружила, что оказалась взаперти. Все прошлые опасения вернулись с удвоенной силой: теперь они уже не казались порождением робкого сознания, а предвещали судьбу. Отныне у нее не осталось сомнений, что мадам Монтони убита, причем, возможно, в этой самой комнате, и саму Эмили ждет та же участь. Выражение лица, поведение и слова Бернардина подтвердили худшие опасения. На несколько мгновений она застыла в растерянности, не в силах даже думать о бегстве, а потом стала прислушиваться, но не различила шагов ни на лестнице, ни наверху. Правда, ей показалось, что со двора снова донесся голос Бернардина, и Эмили подошла к зарешеченному окну. Отсюда она отчетливо услышала характерные интонации привратника, но ветер заглушал слова, так что разобрать смысл сказанного ей не удалось. Внезапно двор озарил свет факела и в ворота прошел какой-то человек. По внушительному размеру тени Эмили приняла его за Бернардина, однако ветер донес другой голос – низкий и глубокий, свидетельствовавший о том, что его хозяин не заслуживает ни снисхождения, ни жалости.

Преодолев растерянность, Эмили подняла лампу и осмотрела просторную комнату в надежде найти путь к отступлению. Стены со старинными дубовыми панелями не имели окон, кроме того единственного, в которое она смотрела, точно так же как и других дверей, кроме той, через которую она вошла. Впрочем, тусклый свет лампы не позволял увидеть все пространство. Не было заметно никакой мебели, кроме укрепленного посреди комнаты железного кресла, над которым с потолка на цепи свисало железное кольцо. В ужасе рассмотрев странные предметы, Эмили обратила внимание на привинченные к полу железные колодки для ног, а на подлокотниках кресла заметила подобие железных наручников. Очевидно, это были орудия пытки. Возможно, не один несчастный сидел в этом кресле, медленно умирая от голода и боли. Но еще больше ее поразила мысль, что одной из несчастных жертв могла оказаться тетушка, а сама она станет следующей! От внезапной слабости колени подкосились; лампа едва не выпала из руки, и Эмили бессознательно опустилась в кресло, но тут же испуганно вскочила и отбежала в дальний угол комнаты. Здесь она снова осмотрелась, но увидела только спускавшийся от потолка до пола и простиравшийся от стены до стены темный занавес. Вид этого занавеса вызвал новую волну страхов и дурных предчувствий.

Казалось, за ним скрывался таинственный альков. Эмили очень хотелось увидеть его своими глазами, но вспоминалось ужасное открытие в замке, когда она сдернула черное покрывало с картины, и руки опускались. Так продолжалось до тех пор, пока Эмили не решила, что в алькове прячут тело убитой тетушки и не отдернула занавес в отчаянном порыве. Она увидела распростертый на низком ложе, залитый кровью труп. Кровь запятнала и пол вокруг ложа. Искаженные смертью черты изуродованного ранами лица застыли в окоченении. Склонившись над телом, Эмили пристально всмотрелась в него, но уже в следующий момент лампа выпала из руки, а сама она без чувств рухнула на пол.

Очнувшись, она увидела вокруг себя каких-то людей, среди которых оказался и Бернардин. Ее подняли с пола и куда-то понесли. Эмили понимала, что происходит, но из-за слабости не могла ни говорить, ни двигаться, ни даже испытывать отчетливый страх. Ее понесли вниз по той самой лестнице, по которой она поднималась, во дворе остановились у ворот; кто-то, взяв факел из рук Бернардина, открыл небольшую калитку, вышел на дорогу, и факел осветил нескольких всадников. Свежий воздух вернул Эмили к жизни: она заговорила и даже попыталась – впрочем, напрасно – вырваться из рук злодеев.

Бернардин громко потребовал вернуть факел. В ответ послышались далекие голоса, и во дворе мелькнул свет. Он повторил требование, и остальные быстро вынесли Эмили за ворота. Неподалеку, в тени стен замка, она увидела человека, забравшего факел: сейчас он светил товарищу, занятому сменой седла. Вокруг собрались несколько всадников, чьи свирепые лица были ярко освещены. Истоптанная земля под копытами лошадей, поросшие травой и мелким кустарником стены, потрескавшаяся наблюдательная башня наверху – все это сейчас покраснело от света факелов, в то время как дальние бастионы и лес внизу тонули во мраке.

– Чего вы медлите? – с ругательством спросил подошедший Бернардин. – Скорее уезжайте отсюда!

– Поставлю седло через минуту, – ответил закреплявший пряжки человек.