Университет. Руководство для владельца

Мы усугубляем проблему истощения сил, упрямо отказываясь признать, что жизнь не состоит из этапов, к которым требуется непременно приспособиться. Например, я уверен, что обучение аспирантов должны взять на себя более молодые преподаватели. Они знают современное состояние своего предмета, и их знания наиболее специализированны. Обучение аспирантов должно быть глубоким и фокусированным на определенной теме, а также показывать технические и теоретические границы предмета. Эти качества отличают ученых в первые годы после получения ими степени доктора философии. Старшие профессора должны, на мой взгляд, быть более активными в обучении студентов, где новейшие идеи преподавателя менее важны, чем его мудрость. Наши студенты поступают в колледж, чтобы получить широкое образование, и самые лучшие преподаватели, работающие с ними, будут рассматривать даже самые частные проблемы в общем контексте и широкой перспективе. Жизненный опыт является ценной составляющей гуманитарного знания, о каком бы предмете ни шла речь.

Я, безусловно, не считаю, что желательно строго следовать этому разделению труда. Очень многие старшие профессора остаются первоклассными преподавателями для аспирантов, и – что так же важно – аспиранты хотят видеть их в своих аудиториях и особенно в лабораториях. Кроме того, когда научным руководителем при написании докторской работы является знаменитый ученый, это дает преимущество при устройстве на работу. Верно также, что среди прекраснейших наставников студентов есть молодые мужчины и женщины, только что закончившие аспирантуру. И все же я думаю, что мое мнение заслуживает большего внимания со стороны университетов, чем ему когда-либо уделялось. Постепенный переход к работе с аспирантами по мере прохождения преподавательской карьеры имеет смысл и мог бы в значительной мере спасти некоторых профессоров от фрустрации, будучи к тому же благотворным для студентов. Он не происходит легко и естественно, и причиной тому – непродуктивные соображения престижа и отказ признать наличие изменений в долговременной интеллектуальной деятельности. Профессора измеряют успех научным признанием, числом аспирантов, размером грантов и тому подобным. Основной критерий остается неизменным для любого возраста, и это плохо. Это может также отчасти объяснить многие нежелательные отставки профессоров. На протяжении всей своей трудовой деятельности они твердили, что хотят освободить время для «своей работы», и когда это становится возможным в возрасте 65–70 лет, отдаление от преподавательских обязанностей, назначение в комитеты и право голоса в отделении часто встречаются с открытым возмущением. Это можно объяснить тем, что ставшая наконец доступной исследовательская деятельность не отвечает возрасту, поскольку чаще всего оригинальные результаты достигаются молодыми людьми (см. примеч. 3).

Далее я перехожу к категории, ранее обозначенной как «зависть». Я выбрал это неприглядное слово, чтобы описать множество качеств, весьма распространенных в академическом мире: зависть к коллегам, работающим в других областях, зависть к тем, кто зарабатывает больше нас. Зависть испытывает большая часть человечества. Однако эта черта особенно развита в ученом мире, что объясняется нашим глубоким убеждением в собственной ценности и обидой на недостаточное признание со стороны «других», т. е. университетской администрации, общественности, правительства, студентов, да и вообще почти всех людей (см. примеч. 4).

Согласно обзору Американской ассоциации университетских профессоров, средний доход действительных профессоров в учебных заведениях докторского уровня (в 1984/85 учебном году) составил 44 100 долл. Для ассистентов эта цифра составляла 26 480 долл. (см. примеч. 5). Несколько разочаровывающий уровень доходов, если вспомнить о квалификации этих людей. Однако эти данные вводят в заблуждение. Наши 3000 тысячи колледжей и университетов столь различны, что вряд ли имеет смысл говорить о средних цифрах. На факультете гуманитарных и естественных наук в Гарварде средняя зарплата профессора, занимающего постоянную штатную должность, в том же году несколько превышала 60 тыс. долл. (см. примеч. 6). Близкие заработки имеют место в 30 или около того лучших исследовательских университетах Соединенных Штатов. Мало это или много? И по сравнению с чем? Очень трудный вопрос. Например, в 1935 г. действительный профессор в Гарварде зарабатывал примерно 8000 в год; этот доход вполне позволял ему держать слугу и иметь коттедж в Мэйне. В 1984 г. его коллега зарабатывал 59 тыс. долл. Прошедшие более чем 45 лет почти не принесли улучшения; более того, сегодня налоговое бремя стало более тяжелым и (законные) способы уклонения от уплаты налогов – проблематичными для тех, чьи доходы составляет главным образом зарплата. Слуги давно забыты, а особняки в Мэйне – чрезвычайная редкость.