Университет. Руководство для владельца

В армии – сошлемся на пример еще одной иерархически организованной структуры – офицерский корпус подразделяется по званиям на младший, старший и высший составы, где у каждого свое денежное довольствие и свои привилегии, отражающие старшинство, обязанности и ответственность. Командовать взводом и командовать армией – это не одно и то же. Чтобы должным образом делать свое дело, генералу нужен штат значительно больший, чем лейтенанту. Юридическая фирма еще более напоминает университетскую кафедру своим делением на компаньонов и партнеров. Но даже здесь академическая ситуация остается из ряда вон выходящей, ибо в юридической фирме компаньоны ассистируют партнерам или работают под их непосредственным руководством. Совершенно иную картину мы наблюдаем в университете. Ассистент (an assistant professor) никому не ассистирует, а ассоциированный профессор (an associate professor) ни с кем не создает никаких ассоциаций. Ассистент и ассоциированный профессор – это всего лишь именные обозначения низко оплачиваемых независимых ученых, которые практически не получают технической помощи от секретаря, хотя выполняют те же самые задания, что и действительные профессора (full professor). Для посторонних – равно как и для большинства своих – все это выглядит чистой эксплуатацией.

Поскольку всего этого недостаточно, то мы добавим сюда еще один удар, – удар, который наносит глубочайшую из всех душевных ран: открытое непредставление на штатную должность в конце шести-восьмилетнего периода. На факультете гуманитарных и естественных наук Гарвардского университета такое непредставление происходит примерно в восьми случаях из 10. Соотношение может меняться, но в институтах из разряда «две трети самых лучших» отсев никогда не бывает простой формальностью. Более того, непредставление на штатную должность вовсе не результат какой-то случайности. И происходит это совсем не потому, что некое безликое руководство забывает возобновить контракт или ссылается на какие-либо благовидные предлоги, скажем, на экономические трудности. Напротив, непредставление на штатную должность тщательно просчитано, обосновано ближайшими коллегами и даже предано гласности. Отныне отмеченный позорной метой ученый вынужден будет вечно объяснять, как случилось, что было принято – вполне вероятно ошибочное, – но негативное решение. Во всех известных мне случаях на репутации в результате оставалось такое пятно, которое невозможно было смыть даже удостоившись высочайших профессиональных почестей.

Почему бы кому-нибудь из этих больших и сильных, хотя бы шутки ради, не поставить себя на место младшего преподавателя? – Разве они мазохисты? – Ничуть не бывало: сделанный ими выбор разумен и обоснован, ибо отдача, полученная за годы штатной карьеры, давно превзошла муки давних лет. То, что экономисты называют «выявленным предпочтением», говорит само за себя: внештатные преподаватели больше всего на свете мечтают стать профессорами хороших университетов – все остальные заманчивые альтернативы явно отодвигаются на второй план. Эти так называемые жертвы эксплуатации твердо убеждены в преимуществах академической жизни, о чем свидетельствуют их отношения и, более всего, их поступки.

Хотя я и опираюсь на свои собственные впечатления, но полагаю, что те, кому довелось столкнуться с университетским житьем-бытьем, согласятся со мной, что самые лучшие аспиранты и молодые преподаватели хотят остаться в академической системе. Такое положение наблюдается и среди гуманитариев, и у естественников; хотя и в меньшей степени, это свойственно также и профессиональным факультетам. Наилучшим примером может служить здесь экономическая наука, потому что она принадлежит к числу тех профессий, которые находят применение не только в стенах университета, но и за его пределами.

Ряд экономистов – выпускников Гарвардского университета – сделали блестящую карьеру в банковском деле, в правительстве и международных организациях. Некоторые сумели нажить себе большое состояние. Когда речь заходит о них и об их успехах, в словах всегда звучит оттенок какой-то грусти: «Рубинстайн владеет кварталом в Манхэттене и регулярно консультируется у президента Соединенных Штатов. Помню его обаятельным молодым человеком, подающим блестящие надежды. Как жаль, что он не вполне подходил на должность профессора в Беркли». Рубинстайн может и не разделять подобных чувств, но мне думается, что они вполне передают социальную установку, бытующую в академических кругах всех уровней. Знал я также и нескольких студентов, которые в трудную пору 1970-х – начала 1980-х годов занимали выгодные посты в бизнесе. При первой же удобной возможности они были рады возобновить академическую карьеру.