Университет. Руководство для владельца

Сейчас позвольте мне попытаться привести доводы в пользу системы постоянных штатных должностей как одного из необходимых достоинств академической жизни. Первая линия обороны обычно выстраивается вокруг того, что постоянная штатная должность является главной гарантией академической свободы,

давая право учить тому, во что веришь, придерживаться непопулярных академических и неакадемических позиций, действовать на основании собственного понимания, знаний и идей, не опасаясь возмездия. Мало кто из профессоров посчитает такого рода щит ненужным, поскольку в нашей стране преследования по чисто политическим причинам имеют долгую историю. На протяжении своей жизни я наблюдал разрушительные последствия маккартизма и других форм охоты на ведьм.

Как группа, университетские преподаватели, вероятно, менее склонны приспосабливаться – менее конформисты, – чем население в целом, и тем самым они навлекают на себя подозрения в развращении юношества. Кажется, консерваторам особенно нравится так думать. Профессора склонны также выражать свое мнение, умеют быть на виду и защищать свои идеи. В университетах страсти легко накаляются до точки кипения и могут привлечь к себе всеобщее внимание. Так что защита как от внутренних, так и от внешних нападок насущно необходима.

Как известно, администраторы, под давлением извне или независимо от него, пытаются насадить собственные варианты ортодоксии. Должен признать, что если бы я был ректором университета во время беспорядков конца 1960-х годов, то соблазн изничтожить некоторых членов факультета был бы почти непреодолим. Я имею в виду не непопулярные идеи или речи, но сидячие забастовки, насильственные срывы занятий и другие формы нецивилизованного поведения, особенно со стороны тех, кто должен служить примером для студентов. Оглядываясь назад, я рад, что система постоянных штатных должностей и, что еще важнее, традиция академической свободы служили защитой от людей, наделенных столь горячим темпераментом и имеющих неблагородные побуждения.

Необходимость академической свободы нельзя преуменьшить; ее отсутствие во многих странах современного мира превратило университеты в нечто карикатурное. Трудно увязать академическую свободу исключительно с системой постоянных штатных должностей. Разве молодые преподаватели, не состоящие в постоянном штате, не нуждаются в такой же или даже большей свободе? Иногда высказывают мнение, что отряд старших (штатных) коллег, которым нечего бояться, служит гарантией свободы для всех. Это звучит неубедительно. Чтобы действовать эффективно, этот мифический отряд должен сомкнуть свои ряды именно тогда, когда свобода находится под угрозой и противоречия очевидны, а это несбыточная мечта. Здесь не надо и теоретизировать. В начале 1950-х годов некоторые гарвардские преподаватели и ассистенты стали жертвами политического давления маккартизма. Ряд временных контрактов был прерван раньше срока; кое-кто ушел «добровольно», не дожидаясь расследования своих политических мнений или связей. То же самое происходило повсюду, и я не припомню, чтобы старшие коллеги пострадавших организовали эффективную защиту. Конечно, свобода некоторых лучше, чем полное отсутствие свободы, и надо признать, что система постоянных штатных должностей способствует утверждению академической свободы.

И все же современные Соединенные Штаты – гораздо более толерантная страна, чем, скажем, 25 лет назад. Мы менее провинциальны и более терпимы; некоторые сказали бы – более (или кроме того) либеральны. Действительно, спектр социально приемлемого поведения и мышления сегодня чрезвычайно широк. Наши суды тоже стали гораздо более активно защищать права индивида. По всем этим причинам академической свободе в наше время практически ничего не угрожает, хотя движение вспять всегда возможно. Оно не кажется мне слишком вероятным в ближайшем будущем, однако чего стоят мои прогнозы? (См. примеч. 7.)