Уроборос. Проклятие Поперечника

— Думаете мне не интересно было бы узнать? Но, к сожалению, это не мой уровень. Она доступна только хранителям и непосредственно главе государства. Обладая этой информацией, вы не будете иметь права делиться ею с кем-либо, в том числе с самыми близкими людьми.

— А если поделюсь? Что тогда будет?

— Обладание этой информацией усугубляет ответственность за её разглашение до такой степени, что даже абсолютная власть не даёт человеку морального права трепаться о ней с кем попало.

— Погоди-ка. Что-то я не пойму. Получается, мой предтеча обладал ею, обладает до сих пор и будет обладать, пока не помрет?

— Несомненно.

— Интересно, а если я ему ухо оторву и пригрожу оторвать второе, выдаст всё?

— Вряд ли. Вы, конечно, можете попытаться — имеете на то полное право, но, скорее всего, он направит вас за ответами к хранителям. И вам, так или иначе, всё равно придётся встретиться с ними, чтобы на вполне законном основании получить информацию из первоисточника.

— А если я кому-то другому поручу оторвать ему ухо, выдаст?

— За всё время существования Тартарии многим бывшим властителям травмировали конечности разными способами, чтобы заполучить эту информацию, тем не менее мы не видим её во всеобщем доступе, из чего следует вывод, что никакие пытки не способны привести к её разглашению. И вряд ли это возможно в случае вашего предтечи, хотя поверить в это сложно.

— Ладно, — неохотно огласился я. — Пусть пока походит с ушами, хотя я сомневаюсь, что это ему поможет… Вернемся к нашим баранам… Много ли этих хранителей живет под землей?

— Точное количество не зафиксировано. В тайном протоколе, соблюдение которого обязательно для обеих сторон, четко прописано, что государственные органы не имеют права контролировать численность хранителей — эта функция целиком и полностью возложена на них самих. Точно неизвестно, как они осуществляют утилизацию своих умерших — предположений, вплоть до самых жутких, существует множество, но ни одно не подтверждено. Регистрация браков и рождение новых хранителей нигде не отмечается. Наши врачи-акушеры не допускаются к их родам. Каким-то образом они обходятся самостоятельно. Что касается их общей численности: если судить по количеству продуктов питания, ежедневно поставляемых под землю, то речь идет о нескольких сотнях. В случае урезанной нормы, что вполне вероятно — примерно о тысяче.

— Да что это вообще такое! — во мне закипало бешенство. Еще бы! Какие-то непонятные людишки, целое поселение, обитающие под землей, шантажируют своей информацией всю Тартарию, живут за чужой счет и никому не позволяют себя контролировать. — Поверить в это не могу! Кажется, что ты меня, мерзкий Водов, разыгрываешь.

— Не до игр мне. В данный момент четверо их представителей ожидают вас в специально подготовленном помещении рядом с лифтовой шахтой, ведущей в хранилище. Комната эта абсолютно стерильна, не проницаема для дневного света и шума с улицы. Там нет ничего, только голые белые стены, пол и потолок, никакой мебели — хранители находятся в ожидании встречи с вами уже более двух часов. Просто неподвижно и молча стоят на месте.

— Что?! — иногда я был готов прибить Водова за его способность неожиданно ошарашить какой-нибудь новостью — ему это доставляло удовольствие, он незаметно ухмылялся в свои усищи, но это мне нравилось, бодрило. — Почему раньше не сообщил?

— Ничего страшного, пусть подождут. Невелики шишки — не гоже главе государства лететь к ним сломя голову, едва они позовут. К тому же, вас необходимо было морально подготовить к встрече с ними, чтобы не случилось культурного шока.

А ведь и то правда! Не гоже! Но почему-то всё равно хотелось наградить Водова, как минимум, крепким пинком по заднице за то, что больше двух часов мурыжил хранителей в пустой комнате без моего ведома, после чего броситься к ним с извинениями, — странное ощущение не покидало меня, как будто не только моя свобода зависит от них, но и сама жизнь, — никогда ничего подобного я не испытывал, — не то чтобы страх, но почти физиологическую зависимость, как от собственного сердца или лёгких — перестань они биться или дышать — и на этом мой путь прервётся, но самое ужасное — это полная уверенность, что без них невозможно обойтись, их можно не замечать, не думать о них, но едва стоит им о себе напомнить, как ты готов расшибиться перед ними в лепёшку, лишь бы понять, в чём они нуждаются, чтобы опять стать незаметными и не присутствовать в твоих мыслях. Так что хитрый Водой, в общем-то, поступил правильно, не сообщив мне заранее о подготовленной и запланированной им без моего участия встрече с Хранителями, дотянул до самого предела, поставил меня перед фактом, обрушил информацию о них, как снег на голову, — но ведь, как ни странно, всё на пользу.

— Четверо, говоришь, ждут? — немного остыв, решил я пока не давать пинка Водову. — И какую моральную подготовку мне нужно пройти, чтобы не испытать культурный шок?