Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи. Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев

В записях Спруса хватило бы материала на несколько десятков научных статей, не говоря уже о путевом дневнике, который мог бы стать бестселлером. (Спустя 15 лет после смерти Спруса эти заметки, собранные и отредактированные его другом Альфредом Расселом Уоллесом, действительно были выпущены под названием «Заметки ботаника об Амазонке и Андах» (Notes of a Botanist on the Amazon and Andes). Это весьма увлекательное чтение, а его рассказ от первого лица об экспедиции яркий и захватывающий.) Так почему же Спрус не опубликовал их? Потому что, хотя он и осознавал важность подобных наблюдений, его истинной страстью всегда оставались печеночники и мхи, как в странствиях по Йоркширу и Пиренеям, так и в южноамериканских путешествиях. Среди его публикаций после возвращения в Англию преобладают работы об этих скромных маленьких растениях. Наиболее примечательная из них – главный труд его жизни, 600-страничная монография «Печеночники Амазонки и Анд в Перу и Эквадоре» (Hepaticae of the Amazon and the Andes of Peru and Ecuador). Конечно, нельзя написать 600-страничную монографию о том, чего не любишь, но не только это говорит об особом отношении Спруса к мхам и печеночникам. Мы можем процитировать его собственные слова. В письме к своему другу Дэниелу Хэнбери Спрус восторженно писал о них: «В экваториальных равнинах [печеночники] ползают по живым листьям кустарников и папоротников и покрывают их тонким узором серебристо-зеленого, золотого или красно-коричневого цвета… Правда, печеночные мхи пока не дали человеку никакого вещества, способного одурманить его… не годятся они и в пищу; но, хотя человек и не может употреблять их или злоупотреблять ими, они бесконечно полезнее там, куда Бог поместил их… и они, по крайней мере, полезны и прекрасны сами по себе, в чем и есть основной смысл существования всякого живого существа»[34].

Когда во время путешествий по Южной Америке Спрус приходил в весьма плачевное состояние, больной, измученный и полный страхов, он снова и снова обращался к растениям, которые любил больше всего: «Всякий раз, когда дожди, вздувшиеся речки и хмурые индейцы приводили меня в уныние, я находил повод благодарить небо, которое позволяло мне забыть на мгновение обо всех моих неприятностях, предаваясь созерцанию простого мха»[35]. А как же цинхона, каучук и прочие полезные растения, которые Спрус старательно исследовал и описывал? Он признавал, что сами растения могут быть красивыми, но в своем письме к Хэнбери ясно давал понять: «Будучи превращенными в кашицу или порошок в ступке аптекаря, они становятся для меня уже не так интересны»[36].

Но давайте вернемся к тем видам растений, которые носят имя Ричарда Спруса. Напомню, что к ним относятся хвойное дерево (Podocarpus sprucei), каучуковое дерево (Hevea spruceana), лекарственные растения (в том числе Picrolemma sprucei, обладающая противомалярийными свойствами) и множество потрясающе красивых цветов (страстоцвет Passiflora sprucei

, орхидея Oncidium sprucei, гусмания Guzmania sprucei и многие другие). В названиях этих видов ученые отметили огромный вклад Спруса в тропическую и сельскохозяйственную ботанику. Однако это те самые растения, которые попадают в аптекарскую ступку (в случае пикролеммы – буквально, остальные скорее метафорически). Я уверен, Спрус не обиделся бы ни на одно из этих названий; он бы прекрасно понял, что если вы ботаник, изучающий страстоцветы, то вы и будете называть в чью-то честь именно их. Но если бы все виды, названные в его честь, были полезными, красивыми и широко известными, то он наверняка остался бы чуточку разочарованным и, возможно, чувствовал бы себя неправильно понятым.

К счастью, это не тот случай. Среди мхов есть, например, Leskea sprucei, Orthostichum sprucei и

Sorapilla sprucei, а среди печеночников – роды Spruceanthus, Spruceina и Sprucella, что еще больше соответствует увлечению Спруса. В его честь названы десятки видов мхов и печеночников. Большинство из них получили названия после смерти Спруса, в том числе (что немного печально) все печеночники; но целых 15 видов мхов были названы при его жизни, начиная с Leskea sprucei

и Orthotrichum sprucei в 1845 г., когда он только отправлялся в экспедицию в Пиренеи, и заканчивая Bryum sprucei в 1875 г. Так что Спрус знал, что коллеги называли виды в его честь, ценя его заслуги. Он понимал, что однажды некто, завороженный созерцанием этих простых растений, будет смотреть на мох, носящий его имя.

10

Эгоистичные названия

Поскольку научные названия можно давать в честь кого угодно, не возникнет ли у открывателя нового вида искушение назвать его своим именем? Если мне вдруг посчастливится найти и описать новый восхитительный вид райской птицы, могу ли я назвать его Paradisaea heardii? А если могу, то стоит ли это делать?