Утомленные вином

В 1869 Влиятельный поклонник его таланта славянофил Филиппов предлагает композитору место канцеляриста в Лесном департаменте.

Композитор продолжает писать музыку и пить, и его не увольняют со службы только благодаря покровительству начальника.

В 1868 году Мусоргский напряженно работал над оперой «Борис Годунов», ставшей классикой российской музыкальной школы.

Опера трудно пробивалась на сцену — дирекция императорских театров сопротивлялась постановке, чувствуя необычный, бунтарский характер произведения.

Однако, несмотря на все препоны, премьера состоялась в начале 1874 года и прошла с большим успехом.

По мнению музыковедов, образ Годунова вобрал в себя черты композитора с присущим ему образом жизни — чередованием депрессий и творческого подъема.

В 1878 году жизнь Мусоргского на короткий период, казалось, стабилизировалась.

Руководство департамента, где он служил, предоставило ему отпуск для концертной деятельности.

Но недуг только дал небольшую отсрочку.

Вскоре у Мусоргского начала развиваться алкогольная эпилепсия — болезнь, выражающаяся судорогами и припадками.

Далее следовали дни, когда больной с трудом восстанавливал ослабевшие силы. Одиночество, нужда, алкоголь делали свое дело.

В то время широкой популярностью у петербургской интеллигенции пользовался трактир «Малый Ярославец», находившийся на Большой Морской, недалеко от арки Главного штаба.

Как писали «Санкт-Петербургские ведомости», трактир представлял собою «нечто вроде заграничных кафе», куда захаживали представители столичной богемы — художники, литераторы, артисты, не имевшие возможности посещать дорогие рестораны.

Одним из завсегдатаев трактира стал и Мусоргский.

Департамент, где служил Модест Петрович, находился близ трактира, и часто, вместо того чтобы идти на службу, он брел в «Малый Ярославец».

Выпивки участились и превратились в запои.

В 1880 году терпение начальни кончилось, и Мусоргский остался без службы.

С потерей казенного места Модест Петрович лишился средств к существованию, посокльку почти все его концертные выступления были большей частью бесплатными.

Глубокий эмоциональный кризис, который переживал композитор, выразился двумя вокальными циклами: «Без солнца» и «Песни и пляски смерти».

Это самые трагические произведения Мусоргского, в которых явственно ощутимы признаки душевной болезни.

Страх, одиночество, пустота, навязчивые видения смерти владели Мусоргским в последние годы жизни.

«Я, — писал другу композитор, — был весьма основательно измучен нервною лихорадкой, около 20 суток глаза не сомкнул и в таких мрачностях находился, что писать к тебе было бы грешно».

Тем не менее, он написал вокальный цикл «Детская», начал работу над «Хованщиной» и написал вторую редакцию «Бориса Годунова», который был посталвен в Мариинском театре.

С середины семидесятых годов композитор стал пить еще больше.

В это время в возрасте 39 лет умер от алкголизма друг Мусоргского и собутыльнике, известный художник и архитектор Гартман.

Мусоргский посетил посмертную выставку работ Виктора Гартмана, после чего сам ушел в запой и написал в память о друге свой главный шедевр — фортепианную сюиту «Картинки с выставки».

В ноябре 1880 года Модест Петрович тяжело заболел. По-видимому, это была болезнь сердца, подорванного алкоголем.

Однако 8 декабря он явился на вечер, посвященный выходу из печати партитуры оперы Глинки «Руслан и Людмила».

Но именно тогда Мусоргский вступил в последнюю, самую страшную пору своей жизни.

Он опустился, стал неряшлив, от былой гвардейской щеголеватости не осталось и следа.

Модест Петрович стал подрабатывать аккомпаниатором на частных певческих курсах, жил в меблированных комнатах и почти ни с кем не общался.

В конце концов, он быстро превратился в опустившегося богемного персонажа, «перекати-поле» без семьи, без постоянного заработка, без дома.

Дармовые обеды в гостях, шатания по меблирашкам, а бывало, и ночью по улице с чемоданчиком в руке, когда выгоняли с квартиры.

Тем не менее, Мусоргский воспринимал бытовые лишения как цену, которую приходится платить за артистические устремления — потому он черпал вдохновение в водке.

Отзывы современников о Мусоргском противоречивы — нередко о нем судили как о человеке пустом и недалеком. При этом Мусоргский оставался патологическим альтруистом, и этим качеством пользовались все кому не лень.

Он был пианистом-виртуозом и выдающимся аккомпаниатором, и его часто приглашали бесплатно выступать в благотворительных концертах.

От такого положения вещей Мусоргский пил еще больше.

Друзья и коллеги по «Могучей кучке» видели прогрессирующую алкогольную зависимость композитора, но не пытались помочь с лечением.

В последние годы большинство знакомых отвернулось от него, считая окончательно падшим.

В числе немногих, кто не бросил Мусоргского в беде, был И. Е. Репин.

В последний месяц жизни композитора он навещал его в госпитале и написал с опустившегося Мусоргского самый известный его портрет.