«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе

Шейх Ясин и доктор Рантиси участвовали в нем с самого начала. Оба – а следовательно, и движение в целом – имели связи с «Братьями-мусульманами», к которым Рантиси принадлежал в бытность свою студентом-медиком в Александрии, что на севере Египта. Одно из первых коммюнике движения определяло его как «могучую длань „Ассоциации Братьев-мусульман“»[193]. Именно поэтому, быть может, Рантиси гневно отверг всякое сходство ХАМАС с египетским экстремистским движением «Аль-Гамаа аль-исламийя» во главе с шейхом Омаром Абдель Рахманом, осужденным по обвинению в заговоре в связи с подрывом Всемирного торгового центра. «Мы – не „Аль-Гамаа аль-исламийя“, – заявил мне Рантиси, – мы – как „Братья-мусульмане“. У нас есть легитимность»

[194].

Как видно из этого комментария, Рантиси был в курсе той критики, что ХАМАС представляет лишь малую часть настроений среди палестинских мусульман, и притом самую маргинальную и радикальную. Сразу же после своего зарождения, подчеркнул он, ХАМАС заручился поддержкой духовных авторитетов – к ним относились шейх Абд аль-Азиз Одех, шейх Асад Байуд аль-Тамими – хевронец, проповедник в мечети Аль-Акса в Иерусалиме – и шейх Ахмед Ясин из Газы[195]

. Шейх Ясин, по всеобщему мнению, «харизматичный и влиятельный лидер», управлял Исламским собранием, повязанным почти что с каждой мечетью в Газе. Как отметил Рантиси, религиозная легитимность добровольного мученичества происходит от фетвы – постановления, изданного муфтием эмиратов Залива.

В 1990‐е годы ХАМАС начал разрастаться и, хотя его сердце по-прежнему составляли разрозненные кадры на местах, разработал не лишенную изящества организационную структуру, в основе которой было деление на два крыла – политическое и военное. Это последнее включало в себя отдельную структуру для работы с подпольными ячейками. Они вербовали и обучали молодых людей, которым предстояло осуществлять «операции добровольного мученичества», как назвал их Рантиси. В палестинском сообществе в целом люди из этих ячеек были известны редко, так что их участие могло стать шоком даже для их семей, поскольку выяснялось лишь после завершения миссии – то есть их смерти.

На видеозаписи из собрания Оливер и Штайнберга, запечатлевшей погребальные церемонии в честь этих юных «добровольных мучеников», видно, как в толпу заныривают несколько молодых людей в масках и с оружием. Та взрывается криками одобрения: это «живые мученики», которые уже подписались на смертельную миссию и ждут сигнала. В некоторых случаях юношей вербуют на роль смертников всегда за несколько дней до теракта, так что в их послужном списке нет ни связей с ХАМАС, ни военного обучения. Взрыв на людном перекрестке в деловом районе Тель-Авива в 1995‐м совершил, к примеру, девятнадцатилетний студент с рюкзаком, набитым взрывчаткой. С тех пор как этого застенчивого и учтивого юношу завербовал сторонник ХАМАС, которому требовался доброволец для операции, прошло всего лишь три дня. По словам хамасовского организатора и вербовщика, у которого взяли интервью для передачи канала CBS под названием «60 Minutes», подходящий человек нашелся буквально у него под рукой: это был его живший по соседству двоюродный брат[196].

Согласно исследованию «живых бомб», проведенному Ариэлем Мерари и другими учеными из Центра по изучению терроризма и политического насилия Тель-Авивского университета, на обучение смертника в террористической ячейке ХАМАС уходит от трех недель до нескольких месяцев. На материале интервью с друзьями и семьями тридцати трех «состоявшихся» хамасовских оперативников это исследование показывает, что завербовать их удалось благодаря прежде всего личному знакомству по школе, спортивному клубу или среди дальних родственников. Исполнить обещанное их вынуждали дружеские обязательства и письма, написанные ими для рассылки родственникам уже после их смерти. Хотя родители и другие близкие члены семей относительно намерений этих юношей держались в неведении, сами они умирали с мыслью о награде. Лидеры ХАМАС обещали, что в раю они получат семьдесят девственниц и семьдесят жен (некоторые увеличивали это число до семидесяти двух), а их семьям выдадут от двенадцати до пятнадцати тысяч долларов наличными[197]

. В 2002 году фонды из Ирака и Саудовской Аравии увеличили эту сумму вдвое.

Хотя большинство израильтян и прочих не-палестинцев благодаря этой его деятельности хорошо знали и о военном обличье ХАМАС, жителям Палестины в городках Западного берега и Газе была лучше видна его мирная сторона. Организация содержала больницы и средние школы, помогала сиротам, обеспечивала денежную поддержку нуждающимся – не только семьям добровольных мучеников, но и всем как-либо затронутым израильскими военными операциями против хамасовцев. Когда израильские власти рушили дома палестинцев, чтобы наказать предполагаемых сторонников ХАМАС, движение выдавало палестинским семьям денежные суммы, покрывающие стоимость их жилищ – и даже с лихвой.