«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе

Здесь мы возвращаемся в царство веры. Традиционно за публичные ритуалы всегда отвечала религия – и это одна из причин, почему перформативное насилие естественным образом исходит от активистов с религиозным бэкграундом. Один из редакторов изданного несколько лет назад сборника статей о взаимосвязи религии и терроризма, Дэвид Ч. Рапопорт, отмечает – и, как мне кажется, справедливо, – что эти две темы сходятся не только из‐за «кровавой полосы» в истории религии, но и потому, что у терактов есть символическая сторона и они в этом смысле мимикрируют под религиозные обряды. Жертвы терроризма становятся его мишенями не потому, что чем-либо угрожают самим террористам, а поскольку вписываются в «особую картину мира, специфическое мышление» активистов как «символы, орудия, животные или поврежденные сущности»[342].

Уличный театр перформативного насилия прямым или косвенным образом подталкивает наблюдателей в сторону такого «мышления», то есть этой альтернативной картины мира. Это делает террористов носителями специфического «звездного статуса», а их действия – будто бы значимыми. Романист Дон Делилло доходит даже до утверждения, что в нынешнем обществе принимают всерьез лишь «верующего вплоть до летального исхода, который убивает за веру и ради нее умирает»[343]. Когда мы, зрители в этом театре, принимаем его всерьез, чувствуем ужас и отторжение, начинаем сомневаться в безопасности окружающего нас мира – спектакль можно считать удавшимся.

Подготовка сцены

Если уж мы рассматриваем религиозный терроризм как театр, начать будет лучше всего со сцены – места, где вершится (или, точней, исполняется) действо. Когда участники сети «Аль-Каиды» подыскивали, куда именно направить ресентимент против глобальной экономической и военной мощи США, то остановились на той же локации, что и группа их товарищей, сложившаяся вокруг мусульманского шейха-экспата, который остановился в Нью-Джерси. Для заговорщиков из Джерси-Сити это было попросту самое драматичное зрелище, постоянно маячившее перед глазами: Всемирный торговый центр. Это место оказалось подходящим по целому ряду символических причин.

110-этажные башни-близнецы Всемирного торгового центра проектировались как высочайшие здания во всем Нью-Йорке – а одно время даже и во всем мире – и были набиты офисами международных бизнес– и финансовых корпораций. В это же пестрое множество затесались федеральная Секретная служба США и губернатор штата Нью-Йорк. Ежедневно этот гигантский комплекс, в котором располагались также отель, магазины и несколько ресторанов, привечал более пятидесяти тысяч служащих. Приходя на обед в расположенный в пентхаузе ресторан «Окна в мир», в далеком мареве Джерси-Сити директора компаний могли разглядеть и другие индустриальные районы, что тянутся вдоль Гудзона.

Башни комплекса были настолько высокими, что из всего силуэта Нью-Йорка из‐за реки в Джерси-Сити были видны только их верхушки – те будто парили над горизонтом на востоке. Поэтому когда в 1993 году Мохаммад Саламех заходил в прокат грузовиков «Райдер» на деловом бульваре Кеннеди в Джерси-Сити, чтобы арендовать десятифутовый фургон «Форд Эконолайн», то в отдалении мог разглядеть смутные отблески ВТЦ.

По прошествии еще двух дней, в полдень и вскоре после того, как фургон поставили на подземную стоянку Центра на уровне B2, подземные уровни сотряс чудовищный взрыв: несколько уровней обвалилось, погибло шестеро рабочих, а в стене станции скоростной железной дороги Port Authority Trans-Hudson образовалась 180-футовая дыра. Молодые директора, сидевшие в это время на судьбоносном для их начинавшихся карьер обеде на 110‐м этаже здания в ресторане «Окна в мир», почувствовали толчок и услышали звук, напоминавший слабое землетрясение или раскат грома. Затем отрубилось электричество, а их попросили срочно покинуть здание – то была горькая «репетиция» лихорадочной эвакуации 11 сентября 2001-го. Сначала они особо не испугались и стали спускаться по лестнице вниз, хором напевая традиционную песенку про «сотню бутылок пива вдоль стены». Когда они увидели клубы дыма и сажу, их веселье сменилось нервозной тревогой, а на первом этаже – через 110 лестничных пролетов – они оказались в самой гуще хаоса и страданий[344].