В борьбе за трон

На долю старшего сына Екатерины, наследника французского престола, выпало счастье сорвать роскошную шотландскую розу, перенесенную на французскую почву. Мария Стюарт пышно расцвела: она была высокого роста, красива собою, в глазах светились ум и невинность, голос был нежный, мягкий, а руки чрезвычайно изящны и малы. Самым же привлекательным и неотразимым была ее очаровательная улыбка. Когда ей исполнилось семнадцать лет, при участии депутации шотландского парламента был подписан контракт о ее бракосочетании с дофином Франции.

За нею был утвержден титул «королевы-наследницы», а ее мать, Мария Лотарингская, была назначена регентшей с обязательством поддерживать законы и неприкосновенность Шотландии. Старший сын Марии Стюарт от брака с дофином должен был получить корону Франции, в случае же, если бы родились исключительно дочери, то старшая из них должна была сделаться королевой Шотландии. Наследный принц французский получил титул и герб короля Шотландии.

Мария Стюарт, улыбаясь, подписала все то, что было договорено за нее и занесено на пергамент. Юная мечтательная невеста смотрела на это как на скучную формальность, но отнюдь не как на клятвенное обязательство. Ее советники хорошо знали это и использовали как нельзя лучше; не прошло и двух недель, как от Марии потребовали новое обещание, по которому Шотландия была бы присоединена к Франции.

Мария Стюарт подписала бы двадцать договоров, если бы могла только ускорить этим свою свадьбу. Она была счастлива в своей любви к дофину и была готова исполнить желания всего света, лишь бы видеть вокруг себя веселые, довольные лица. Наконец 19 апреля 1558 года настал желанный день, когда ее головка украсилась короной, перевитой миртовым венком.

Торжественное шествие было великолепно. Впереди шествовал блестящий отряд королевских стрелков, в шлемах, панцирях, в зеленых, вышитых золотом кафтанах и ярко-красных рейтузах; затем следовало духовенство с кадильницами и хоругвями; под золотым балдахином кардинал Лотарингский, в сопровождении четырех епископов, нес Святые Дары в золотой капсуле, украшенной драгоценными камнями; балдахин несли двенадцать человек из среды герцогов и графов. Далее следовали молодые девушки в белых, затканных золотом платьях и сыпали лилии и розы под ноги красавицы-невесты. Мария Стюарт шла под белым балдахином. Роскошные каштановые кудри рассыпались по ее дивным плечам, белоснежную шею окружало драгоценное кружево, а платье было из белого атласа с жемчужной отделкой. В руках она несла распятие, усеянное бриллиантами, и четки из изумрудных шариков. За нею следовали придворные дамы. Дофин, в королевском одеянии, сопровождаемый вельможами, походил на властелина Шотландии. Огромное количество гвардии и конницы заключало шествие невесты.

За ним следовали под красным балдахином Екатерина Медичи, в сопровождении шести французских принцесс; далее королевская лейб-гвардия в красных и голубых с золотом мундирах и, наконец, король, под красным бархатным балдахином, украшенным жемчужными лилиями. Шестнадцать князей несли балдахин, за ними шли дворяне и хор музыкантов в роскошных одеждах.

Но все это великолепие было ничто в сравнении с естественной красотой самой Марии Стюарт. Громкие радостные крики толпы сопровождали ее до самого входа в собор, где ее ожидал кардинал Бурбонский, чтобы благословить. Но, раньше чем подойти к алтарю, Марии пришлось вспомнить о мрачных днях ее юности и о тех, кто впервые оказал ей рыцарские услуги и свою преданность.

II

На паперть, куда шотландские дворяне – в качестве свидетелей бракосочетания королевы – вышли навстречу своей монархине, в момент появления шествия вдруг протеснились трое молодых людей. Конвой хотел отогнать их, но одна из придворных дам королевы заметила смятение и обратила на это внимание Марии Стюарт. Последняя, едва только узнала молодых людей, сейчас же отдала приказание, чтобы их пропустили в церковь.

– Это англичане, – пробормотал Джордж Сейтон, – это трусы из Кале!

– Это друзья, – возразила Мария Стюарт, – и я буду огорчена, если они подвергнутся какой-либо неприятности.

Затем она ласково кивнула головой трем иностранцам и продолжала свой путь, поручив сенешалю пригласить чужестранцев к празднествам, так как она лично желает представить их королю.

Все три иностранца слышали слова Сейтона. Последний был прав: то действительно были англичане, сражавшиеся при Кале и, после взятия крепости герцогом Гизом, бывшие военнопленными до последнего времени; но трусами назвал он их исключительно из ненависти к англичанам вообще и из желания затеять с ними ссору.

Выждав, когда королева со своей свитой прошла, один из трех иностранцев схватил Сейтона за руку и шепнул:

– Если вы не негодяй, то следуйте за мною!

Молодой лорд повернулся к нему и, смерив высокомерным взглядом, ответил:

– Если вы не дурак, то поймете, что я теперь занят другим делом и не могу проучить английского забияку. Если у вас хватит храбрости, подождите, пока кончится церемония.