В борьбе за трон

– Хорошо, – воскликнул он, – мы тайно последуем за Дадли; но я пойду защитить тебя, а не его. Пусть любовное безумие не заставит тебя сделать более того, что заслуживает Роберт. Ты знаешь адрес?

– Я знаю его, но дама назначила ему свидание не в том доме, где она живет.

– Откуда ты знаешь это?

– Оставив тот особняк, где ему передали записку, он направился в Сен-Жерменское предместье, стал внимательно рассматривать его дома и только один из них избегал своим взглядом.

– Странное ты дитя! И в этом только и заключаются твои доказательства?

– В чертах Дадли я читаю как в открытой книге, – убежденно ответила Филли. – Я чувствую, он сегодня вечером отправится в Сен-Жерменское предместье, в дом номер восемьдесят восемь по улице Жерар.

– Ты провожала его сегодня утром?

– Нет, я следовала за ним издали.

– И при этом все же заметила выражение его лица?

– Да, милорд, я замечала лучше, чем если бы он смотрел мне в глаза.

При этих словах Филли слегка покраснела.

– Филли, – послышалось со двора, – Филли! Куда запропастился этот окаянный мальчишка?

Филли вздрогнула при этом окрике и поспешно выбежала. То был голос Дадли, который собирался выбранить ее за то, что его каска недостаточно ярко блестела. Это оскорбило Сэррея; в этот момент он готов был бы вызвать друга на дуэль самым хладнокровным образом, и исключительно для того, чтобы заставить его поцеловать изящную ручку Филли.

Как не похожа была эта девушка на ту, которую он когда-то любил! Последняя тень образа Марии Сейтон стушевалась в его сердце. В последнее время она избегала его, а он – ее. По настоянию Марии Джорджа Сейтона унесли на носилках из гостиницы еще в тот день, когда окончились свадебные торжества дофина, и с тех пор о нем ничего не было слышно. Быть может, Мария скрыла от него имя его противника, или, быть может, гордый шотландец стыдился поблагодарить англичанина, которого в хвастливом высокомерии обещал убить.

Насколько благороднее, великодушнее была бедная Филли! Но кто она? Почему старуха Хью поручила ребенка именно Уолтеру? В этом крылось что-нибудь, заставившее вверить ребенка беглецам. Неужели она не подумала о том, что дитя подрастет, что не всегда возможно будет скрыть ее пол, да, наконец, защитить Филли от самой себя?

А что, если Уолтер догадается о ее поле? Разве он не заподозрит двойного обмана? Разве он не подумает, что от него скрыли правду относительно Кэт или даже что ему подбросили незаконного ребенка Бэкли?

Или, быть может, Уолтер – отец Филли?

Над этим Сэррей не задумывался; ему было все равно, благородного ли происхождения Филли, или простое дитя природы; но его заботила ее судьба, и в этом смысле он желал бы, чтобы отец Филли был знатного происхождения и она нашла бы надежного покровителя в тот день, когда Уолтер узнает правду и оттолкнет ее. Он, Сэррей, не мог усыновить ее, а Дадли не замедлил бы сделать ее своей любовницей. Уолтер был единственный человек, который мог бы быть покровителем Филли. Между тем Сэррей сознавал, что никакими словами в мире нельзя было бы понудить к этому Брая, если бы у него явилось хотя малейшее подозрение, что Филли – дитя Екатерины Блоуер.

II

Между тем Дадли отправился на свое свидание с Фаншон.

Домик стоял в саду, скрытый деревьями. Днем ставни были закрыты; лишь к вечеру помещение проветривалось и отапливалось; затем являлись слуги с корзинами, наполненными всевозможными яствами, дорогими винами и серебряной сервировкой. Передние были застланы коврами, комнаты освещены, портьеры плотно закрыты. Старая женщина суетилась, приводя в порядок маленький, укромный храм Венеры. В камине весело трещал огонь; благоухание распространялось в воздухе; на стенах, обитых великолепными обоями, висели соблазнительные картины, на которых были изображены купающиеся нимфы, влюбленные пастушки. В серебряных канделябрах горели благовонные свечи; на столе перед диваном в хрустальных графинах искрилось вино; всевозможные сладости манили полакомиться в этом уютном уголке.

В соседней комнате с зеркальными стенами стояла кровать с шелковыми подушками и тяжелыми камчатными занавесами; красный фонарь освещал комнату таинственным магическим светом.

Третья комната представляла собою помещение для купанья, устроенное со всею роскошью и комфортом, какие только может создать фантазия. Из этой комнаты был выход в сад, обнесенный высокой изгородью и представлявший собою сплошную беседку из цветов и благоухающих кустарников, в которую никто не мог заглянуть, кроме луны.

Вторая половина домика и верхний этаж были устроены в таком же роде, с тою разницею, что во втором этаже был танцевальный зал с мягкими креслами по стенам для зрителей. На этот раз зал не был освещен, но натоплен, как и весь этаж.

Подъехала карета, послышались торопливые шаги у входа, а затем по лестнице; за нею подъехала вторая, третья. Вскоре комнаты верхнего этажа наполнились посетителями; но то были не влюбленные парочки, уединяющиеся по комнатам; то было общество, состоящее из двух дам и двенадцати мужчин.

Дамы шептались между собою.