В Японию периода реставрации Мэйдзи: воспоминания о моей двухлетней государственной службе в Японии

Всего в нескольких минутах от станции поезд останавливается снова у безвкусного казенного здания, как две капли воды похожего на то, от которого он только что отъехал. Здешние кондукторы, японцы в европейских мундирах и в белых панталонах на коротеньких, дугообразно изогнутых ножках, сильно смахивающие на хорошо дрессированных мартышек, проделывающих с умным видом перед публикою неожиданные от их звания штуки, не выкрикивают здесь названия станций, но красивая китайская надпись на белой стене оповещает нас, что это Канагава. В переводе с японского название это означает «Золотая река». Не следует, однако, предполагать, будто лужеобразный ручеек, протекающий здесь, оттененный встрепанною тропическою роскошною растительностью, катит в мутных волнах своих золотые самородки. Название «Золотая река» дано устью этого ручейка в предвидении богатств совсем иного рода, которые не могли преминуть сосредоточиться здесь вследствие исключительности и привилегированности самого местоположения...

Йокогама - творение чисто европейское! В японские времена портом Эдо служила Канагава. А так как морские сообщения в этой стране всегда играли главнейшую роль, то в Канагаву и стекались все те продукты, которые слала западная многолюднейшая и промышленная половина империи на удовлетворение прихотей и нужд полуторамиллионного населения богатой и разгульной столицы сёгунов. Здесь товары эти сгружались с судов и отправлялись на вьюках или на совершенно первобытных двухколесных ручных возах по большому тракту Токайдо. Но этого оказалось недостаточно! Для упрочения своей диктаторской власти внук великого Гонгэн-самы издал такой закон, по которому семейства всех владетельных князей были обязаны проживать, и проживать постоянно, в его столице. Сами же феодалы должны были проводить в ней по шести месяцев каждый год. Канагава была ещё и тою столицею, где князья двух больших островов, Кюсю и Сикоку, а также всех западных и юго-западных уделов, оставляли свои расписные, украшенные причудливыми флагами и знаменами галеры и направлялись отсюда уже посуху - со всеми своими многочисленными военными конвоями, шляхтою и челядью на поклон к грозному властителю, которого европейцы долгое время считали за «светского императора» Японии.

Для приема некоторых князей, например сацумского, сам диктатор по закону должен был являться в Каганаву, других встречали и провожали более или менее важные сановники. На возвратном пути все эти многолюбезные и торжественные шествия снова должны были проходить через Канагаву. Таким образом, город этот, основанный в конце XVI столетия на берегу, бывшем до тех пор пустынным и диким, разросся с такою быстротою, которая показалась бы значительною даже в Северной Америке. Число постоянных его жителей, правда, никогда не превышало пятидесяти тысяч душ, но своё значение и оживление он черпал из тех перемежающихся полчищ, которые не числились в списках его обывателей, но тем не менее ежедневно толпились на его длинных, широких улицах, в своих расшитых военных кафтанах с откидными отворотами, наподобие крыльев, с двумя мечами и кинжалами у тканых поясов, с копьями, литаврами и бубнами. То был город, совершенно своеобразный, разбитной, шумный и живописный не в пример всем прочим японским городам.

Молодой самурай подъехал к паровозу

Как древний памятник этого отжившего величия города Каганавы, к станции подскакал верхом на буланом жеребце молодой самурай старого закала из тех, коих мне мало удавалось видеть потом за все моё двухлетнее пребывание в Японии. Голова его была повязана белым платком с неизменными индиговыми узорами, круглая блюдообразная бамбуковая шляпа огромных размеров висела за спиною на толстых шелковых шнурках. На нем был широкий балахон или безрукавка из торчащей, как парча, лиловой ткани с высоким белым воротником и широчайшими белыми же отворотами, расшитыми золотыми шнурками. Длиннейший меч был подвешен горизонтально на широкой перевязи. Он стоял, сильно согнув ноги, на коротких стременах, имевших вид громадных раковин из черного, ярко лакированного дерева с золотыми разводами и узорами. Всадник, нагнувшись над лукою, дергал обеими руками длиннейшие поводья, сплетенные из толстейших шелковых жгутов алого цвета. Жеребец его, изогнув назад широчайшую шею с гривою, остриженную коротко и торчащую щеткою, как на классических барельефах, танцевал, вздымая густым облаком пыль, в которой мелькали яркие кисти, украшавшие узду и седло, покрытое большим чепраком из черной лакированной ткани с золотыми разводами. Зрелище было в высшей степени колоссальное и неожиданное! Посмотрев на наш поезд угрюмым, диким взглядом своих узких черных глаз, он вдруг вскинул коня на дыбы, круто повернул его на задних ногах и быстро ускакал, возбуждая любопытство японской толпы не менее, чем и мое собственное.

Строительство порта в Йокогаме