В тени

Дверь кабинета командующего фронтом была обита черной клеенкой, что невольно наводило на мрачные мысли. Входя в кабинет, генерал Воронов невольно тряхнул головой, как бы отгоняя недоброе предчувствие. Генерал армии Мерецков сидел во главе большого стола, вокруг которого разместились командиры трех армий и дивизий. Судя по растерянному лицу командующего фронтом, Воронов понял, что Ставка не известила Мерецкова о его приезде. Он хотел подняться из-за стола, чтобы поздороваться с начальником артиллерии Красной Армии, но его опередил Мехлис, сразу же обрушившийся на Воронова.

– А вот и главный виновник всех наших неудач, мать его! – громко произнес он, не обращая внимания на реакцию офицеров. – Прислал, понимаете ли, нам орудия без оптических прицелов. Как прикажете из них стрелять?! Не знаете? Вот и мы тоже не знаем! Форменное вредительство, больше ничего!! Да вас заодно это нужно поставить к стенке!! Была б моя воля! Я сегодня же, свяжусь со Ставкой, пусть товарищ Сталин решает, что с вами делать!

– Лев Захарович, прекратите паясничать! – словно извиняясь за Мехлиса, произнес Мерецков и посмотрел на Воронова. – Мы здесь не одни… Стыдно!

– А мне вот не стыдно! Почему я не могу сказать в лицо члену партии то, что я о нем думаю? Молчите?! Вот и молчите дальше!..

Не обращая внимания на армейского комиссара, Кирилл Афанасьевич пожал руку Воронову и показал на стул справа от себя. Генерал сел. Он, молча, окинул взглядом собравшихся офицеров.

– Отчасти, Лев Захарович прав, – тихо произнес Воронов. – Как-то не совсем понятно, товарищи. 59-ю армию бросаем в наступление, а в некоторых батареях отсутствуют снаряды… Об оптических приборах я уже не говорю!

– Вот-вот, – опять закричал Мехлис, указывая на него своим крючковатым пальцем. – Сам явился! Сразу видно, испугался Сталина!

Воронов встал с места и в упор посмотрел в глаза армейскому комиссару, хорошо зная, что это единственный способ заставить того остановиться и прийти в себя. Затем слегка откашлялся и продолжил:

– Я приехал сюда по личному указанию товарища Сталина! Ставка обеспокоена вашими тревожными сигналами. Меня прислали сюда разобраться со всем этим бардаком. Для начала, введите меня в курс последних событий. Меня интересует буквально все. Вы наверняка знаете, какое значение Ставка придает вашей операции! Так что мне передать товарищу Сталину? Может, ваши претензии, товарищ Мехлис, о которых он в курсе?

Воронов уже знал, что 59-ю армию, находившуюся в резерве Ставки, перебросили на вновь образованный Волховский фронт. Ставка торопила командующего армией Галанина с наступлением и потому лишь частично укомплектовала его армию техникой и людьми, заверив, что все недостающее вооружение он получит по прибытии на фронт. Вот и получилось, что эшелоны с людьми двинулись на запад, а техника и оружие продолжали идти, по старым адресам, на восток. Нужно было срочно отыскивать грузы на промежуточных станциях и разворачивать их на запад, а времени уже не было! В итоге, армия прибыла на боевые позиции без артиллерийского обеспечения, боеприпасов и прямо с марша была введена в бой. То же произошло и со 2-ой ударной армией, артиллерия которой была укомплектована оптическими приборами; но практически отсутствовали боеприпасы, а танки стояли из-за нехватки горючего. Подобное положение сложилось, и с продовольствием, которого катастрофически не хватало.

***

– Товарищ командующий, приборы и средства связи уже доставлены на станцию Будогошь, – сообщил Воронов. – Завтра можете их получить.

– Врешь, Воронов! Я сам вчера проверял, ничего там нет! – закричал, брызгая слюной, Мехлис. – Это может подтвердить начальник тыла фронта!

– А вы еще раз съездите, Лев Захарович, – усмехнулся генерал. – Я – представитель Ставки, и мне не к лицу подобные шутки, тем более с вами!

– Поезжайте на станцию! – приказал Мерецков своему заместителю по тылу. – Все свободны…

Командиры дивизий стали, молча, покидать заседание. Остались только члены Военного совета. Мехлис сидел, нахохлившись, словно старый ворон. Он считал, что чувство симпатии и уважения притупляет борьбу и всякий раз давил его в себе усилием воли. Именно за отсутствие этого чувства его и ценил Сталин! Однако, вождь не обходил вниманием и генерала Воронова, поэтому Мехлис жалел, что сразу набросился на того с криком и бранью. Они оба являлись представителями Ставки, но, на данный момент, именно Воронов представлял Сталина, так как прибыл сюда по его прямому распоряжению.

– У меня для вас письмо, – сказал генерал, улыбнувшись армейскому комиссару, – от Верховного Главнокомандующего, лично.

Мехлис вскочил из-за стола и подбежал к Воронову. Он схватил пакет и исчез в соседней комнате. Мерецков и Воронов переглянулись, так как ни тот, ни другой не знали, что находится в пакете. Через минуту из комнаты вышел Лев Захарович, растерянный, недоумевающий.

– Извините, товарищи, – виновато произнес Мехлис. – В пакете оказался конверт, который предназначался вам.