В тени

Он протянул его Мерецкову. Присутствующие невольно отметили, что Мехлис впервые обратился к Мерецкову на «вы»!

– Мне? – удивленно произнес Мерецков. – Ну что ж, давайте.

Воронов подбодрил взглядом командующего фронтом, так как у того, неожиданно для всех, задрожали руки: Кирилл Афанасьевич боялся, что в пакете может оказаться приказ о его новом аресте. Он осторожно вытащил сложенный листок и быстро пробежал его глазами.

– Письмо касается всех нас! – произнес он внезапно окрепшим голосом и стал читать:

«Уважаемый Кирилл Афанасьевич! Дело, которое поручено вам, является историческим делом. Освобождение Ленинграда необходимо нам, как воздух! Ставка хотела бы, чтобы предстоящее наступление Волховского фронта не разменивалось бы на мелкие стычки, а вылилось в единый мощный удар по врагу. Не сомневаюсь, что Вы постараетесь превратить это наступление именно в такой удар, опрокидывающий все расчеты немецких захватчиков! От души желаю Вам успехов. Сталин».

В кабинете вдруг стало непривычно тихо. Все смотрели на Мерецкова, ожидая, что он скажет; но тот молчал, так как отлично понимал, какую ответственность принимает на себя в эту минуту.

***

Гитлер нервно расхаживал по кабинету, бросая испепеляющие взгляды на генералов, собравшихся на совещании.

– Не думайте, что вам тяжелее, чем другим! – закричал он, глядя на командующего группой армий «Север» фон Лееба, прибывшего утром в ставку для доклада. – Я сам за жесткую оборону, если временные обстоятельства не позволяют наступать! Любой ценой сковать наступательные действия русских на всех направлениях! Вы поняли меня?

Генералы молчали, многие из них просто не знали, к кому обращены эти слова.

– Обстановка сложная, – продолжил Гитлер. – Конечно же, войска русских агонизируют! Сегодня утром мне трижды звонил фон Клюге. Он в отчаянии. Оказывается, наша 4-я армия уже не в состоянии сдерживать натиск русских. Они наносят удар на Медынь, и Клюге просит разрешения сдать этот населенный пункт.

Гитлер замолчал, плюхнулся в кресло и почти минуту ничего не выражающим взглядом рассматривал пространство перед собой. Шел двести шестой день войны, не сулившей скорой безоговорочной победы. Он, снова вскочил на ноги и стремительно зашагал по кабинету.

– Я не думаю, что Сталин еще способен сопротивляться! – прокричал фюрер. – Русские не готовы к серьезному наступлению!

Он моментально почувствовал прилив бешеной ярости. Ему захотелось ударить кулаком по массивному столу, за которым сидели генералы. Но, он сдержался и, тяжело дыша, снова повалился в кресло.

«Почему молчит эта старая лиса фон Лееб? – думал он. – Ему, видите ли, тяжелее, чем другим. Нет и еще раз нет! Всех тяжелее мне!»

Он исподлобья посмотрел на командующего группой армий «Север», затем перевел взгляд на генерала Гальдера.

– Доложите, что у них там творится?

Начальник генерального штаба встал из-за стола и, одернув китель, направился к карте, висевшей на стене.

– Мой фюрер, боевые действия группы войск «Север» временно приостановлены в связи с низкой температурой воздуха – минус 43 градуса по Цельсию!

– Выходит, славные и непобедимые дивизии вермахта капитулируют перед «генералом Морозом»? – произнес Гитлер. – Наши войска мерзнут, а русские нет?

– Русские тоже мерзнут, мой фюрер, – ответил Гальдер. – Правда, пассивность их мы объясняем тем, что они готовят крупное наступление силами четырех армий, осуществить которое должен генерал Мерецков!

– Тот самый, из ГУЛАГа? – быстро спросил Гитлер.

Гальдер сделал неопределенный жест рукой, потом кивнул. В кабинете повисло тягостное молчание. Никто не решался нарушить его. В декабре, после того, как Гитлер снял с должности командующего сухопутными войсками Вальтера фон Браухича, он возложил на себя командование войсками. Браухич был объявлен главным виновником провала «блицкрига», но все понимали, что это произошло оттого, что он часто спорил с Гитлером…

«Чего он ждет от меня? – думал Гальдер. – Я – солдат, и моя судьба в его руках!»

Гитлер поднялся из кресла.

– Фон Лееб! Вы готовы говорить со мной?

– Да, мой фюрер, – тихо проронил фельдмаршал. – Солдаты группы армий «Север» готовы выполнить любой ваш приказ! Я отказался от главной цели – Петербурга, так как наши надежды на падение города слишком не состоятельны! Мы вынуждены остановить наступление. В войсках нет зимнего обмундирования! Участились случаи нарушения графика подвоза боеприпасов! Много хлопот доставляет нам, мой фюрер, и четвертый фронт – русская зима.

– Что вы сказали? – закричал вдруг Гитлер. – Что вы сказали, фон Лееб? От вас, именно от вас, офицера старой германской школы, я слышу это! Мне больно и горько! Вы…

Голос Гитлера сорвался. Он заложил руки за спину и, наклонив голову вперед, начал расхаживать по кабинету.

– Не думайте, что вам тяжелее остальных! Сейчас трудно всем! Не мне объяснять вам, старому солдату, что такое война. Но, нам осталось сделать всего один шаг к победе. А, вы, фельдмаршал, похоже, устали больше других! И просите освободить вас от занимаемой должности, не так ли?