В тени королевы

– «Есть и дурная новость: после того, как семейство Гизов устроило во Франции резню гугенотов, королева снова отвернулась от Марии Шотландской. Она не может допустить, чтобы кто-либо подумал, что она поддерживает подобные злодеяния; а ведь шотландская королева по матери из семьи Гиз».

Я почти не вслушиваюсь. Хватит с меня дурных новостей, и из всего, что делает или не делает королева, важно только одно: собирается ли она отпустить нас на свободу? Я провела в тюрьме уже целый год. Урок усвоила. С меня хватит!

– Давно ли моя сестра так увлеклась политикой?

– Для нас это хорошая новость, Китти, – говорит Хертфорд.

– Тогда почему Мэри пишет, что плохая?

– Должно быть, она считает, что мы скорее выйдем на свободу, если… ладно, не важно, – со вздохом заканчивает он.

– Если что?

– Если нас не будут поддерживать реформаты. Если мы не будем представлять угрозу.

– В этом она права, – говорю я и, прильнув к мужу, шепчу ему на ухо: – А ты разве не хочешь жить тихо и спокойно, где-нибудь подальше от двора? – В былые времена мысль покинуть двор была бы для меня невыносима. Но теперь я изменилась: причиной тому любовь, материнство – и, должно быть, тюремное заключение. – Только представь, как бы мы с тобой были счастливы!

И все же в глубине души свербит мысль: в самом деле, что, если стать матерью короля? Я гоню ее прочь, однако она не уходит.

– Китти, мы можем получить гораздо больше, – говорит он.

– Может быть.

Малютка Бош улыбается мне, показывая ямочки на щеках, закрывает глаза пухлыми ладошками и подглядывает в щелки меж пальцев. Я беру его за ручку и тяну ее в рот. Он громко смеется, а с ним и мы оба.

– Иди сюда, – говорю я мужу, – посиди со мной. Мы так мало бываем вместе! Мы все равно ничего не можем изменить, так к чему об этом тревожиться? Я хочу, чтобы ты был рядом. Взгляни на нашего сына. Он неотразим, правда?

– Это ты неотразима, – хрипловатым от желания голосом отвечает он и скользит рукой в вырез моего платья.

– Сердце мое, не надо! – смеюсь я.

– Знаю, знаю, – говорит он. – Но один поцелуй нам не повредит.

Он целует меня в шею, а потом, сжав мою руку, приникает к губам. Бош, недовольный тем, что на него больше не обращают внимания, кряхтит и пытается разнять наши пальцы.

– Ревнует! – говорю я.

– Это я ревную, – отвечает Хертфорд. – Ему-то что – он все время с тобой! Каждую ночь спит с тобой в одной постели. А мне остается ворочаться в пустой кровати – и хорошо, если раз в месяц удается урвать часок рядом с любимой…

– Когда нас освободят…

– Я люблю тебя, моя сладкая Китти! – перебивает он.

– Если вправду любишь, ты должен желать, чтобы обо мне все забыли.

В этот миг в животе у меня что-то сдвигается, словно там плавает крошечный головастик. Новый малыш. Теперь я все поняла, едва ощутила первую тошноту – и не могу понять, почему в первый раз так долго ничего не замечала. Но, когда ребенок в тебе начинает шевелиться, это как доказательство: не остается больше никаких сомнений.

– Наш малыш шевелится!

– Дай мне пощупать. – Он кладет ладони на живот – однако малыш уже затих. – Того, что этот ребенок зачат в законном браке, она отрицать не сможет: ведь оба мы показали под присягой, что женаты, перед лицом всего церковного совета и самого архиепископа!

– Да какая разница? Мне вполне хватает тебя, Боша и этого новенького, – отвечаю я, указывая на свой живот. Я стараюсь поменьше думать о том, где мы находимся, а о королеве и вовсе запрещаю себе вспоминать.

В замке скрежещет ключ. Хертфорд вскакивает и бежит к выходу на парапет, но это всего лишь Ядро.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Есть новости, – торопливо и радостно отвечает он.

– Что за новости? – спрашивает, подойдя к нему, Хертфорд.

Снова чувствую, как малыш трепещет во мне, словно бьет крыльями бабочка; и это приносит такое головокружительное счастье, что я почти не слушаю.

– Королева при смерти!

Мы с Хертфордом переглядываемся.

– У нее оспа, – добавляет Ядро.

Хертфорд подходит к нему и хлопает по спине.

– Точно ли известно?

– Точно.

– Что ж, быть может, Бог наконец вспомнил о нас? Тяжело она больна?

– Говорят, может не пережить предстоящую ночь.

Хертфорд сияет, как солнце. Не знаю, стоит ли так радоваться, что королева умирает: пожалуй, подобное счастье может разгневать Бога. Но, признаюсь, я тоже рада это слышать.

– Сюда идет служанка, милорд, – добавляет Ядро. – Вам пора.

В самом деле, когда Ядро закрывает и запирает дверь, внизу лестницы уже слышны шаги Нэн.

– Китти, Господь ответил на наши молитвы! – восклицает Хертфорд и сжимает меня в объятиях.

– И теперь нас освободят? – спрашиваю я, уткнувшись лицом в складки его камзола.

– Не просто освободят. Лучше, гораздо лучше! – отвечает он и, отпустив меня, бросается к дверям.