В тени королевы

Меньше чем через неделю после визита Хертфорда приезжает Кэтрин, а с ней и моя милая Пегги. Увидев maman, Кэтрин не может скрыть своего потрясения – настолько больной и слабой та выглядит. Я очень боюсь. В последние дни maman с трудом встает с постели, а желудок ее едва принимает даже самый легкий бульон. Стокс от нее не отходит: дежурит ночь за ночью, дает микстуры, держит за руку, развлекает чтением, когда ей пускают кровь или ставят банки. Но доктор с каждым посещением глядит все мрачнее, и мы понимаем: maman уже не поправится. Доктор говорит, у нее отказала селезенка, и дает ей болеутоляющее: maman мучают такие боли, что порой она кричит, словно роженица. В последнее время она часто заговаривает о прошлом: о днях, проведенных в Брэдгейте, о Джейн – какой она была разумной и ученой. Говорит о том, о чем жалеет. Как будто все глубже погружается в прошлое, чтобы однажды оттуда не вернуться.

Я пытаюсь представить мир без нее, но это все равно, что вообразить море без соли. Говорят, в Святой Земле есть такое соленое море, что в нем невозможно утонуть. Maman для меня – это море: она держит меня на плаву, и не знаю, смогу ли я удержаться на воде в одиночку. Когда думаю о том, как мало осталось от нашей семьи, мне становится страшно. Не будет maman, мы с Кэтрин окажемся вдвоем, и никто больше не заслонит нас от Елизаветы. Должно быть, королева возьмет надо мной опеку – а это значит, мне придется вернуться ко двору.

Я слушаю Кэтрин: она болтает с maman – рассказывает о маскараде, где играла роль одной из муз. Как ей удается держаться так весело и беззаботно!

Maman, кажется, забыла обо всех своих горестях и смеется с ней вместе. Хотела бы и я так же развлекать ее и веселить, но я слишком подавлена горем.

– Я была Терпсихорой, – рассказывает сестра. Вскакивает и делает несколько танцевальных па, показывая свою роль. – Маргарет Одли играла Эрато – самая лучшая роль; а бедной Пегги досталась Клио. Пегги, тебе пришлось читать наизусть бесконечный трактат по истории Англии, верно?

– Мне понравилось быть Клио, – смущенно замечает Пегги. Она сидит рядом со мной и сматывает в клубки нитки для вышивки.

– Хотела бы я на это посмотреть! – говорит maman. Она оживилась, глаза блестят, словно Кэтрин поделилась с ней своей кипучей энергией.

Немного раньше, встретив Кэтрин и Пегги у дверей, я предупредила их о состоянии maman.

– Уверена, она скоро поправится! – тут же воскликнула сестра.

– Нет, Китти, – ответила я. – Нужно готовиться к худшему.

– Ты, Мэри, вечно готовишься к худшему!

Я не стала спорить. Легче ей думать, что все наладится, – пусть так и думает.

Кэтрин, напевая себе под нос мелодию, кружится по спальне, а maman с улыбкой следит за ней глазами. Моя сестра полна жизни – того гляди, начнет хлестать через край! Я счастлива, что maman повеселела, и невольно думаю, что в сравнении с Кэтрин я – довольно унылая компаньонка. Стоит и мне брать с нее пример. Хватит унывать, постараюсь взбодриться и наполнить последние дни maman радостью.

– Ох, Киска, у меня от тебя голова закружилась! Иди сюда, садись, – говорит maman, похлопав по кровати рядом с собой.

Кэтрин присаживается рядом и целует ее в лоб. Странный жест – словно они поменялись местами, и Кэтрин здесь взрослая, а maman ребенок.

– Хотите спросить о Хертфорде? – говорит сестра.

– Как ты знаешь, он недавно был здесь.

– Maman, я хочу выйти за него замуж. Очень хочу!

Тут в спальню заглядывает Стокс.

– Фрэнни, милая, и вы, дорогие дамы, я вам не помешаю?

– Ничуть! – отвечает maman; она смотрит на моего отчима, и глаза ее сияют любовью. Он садится на постель с другой стороны.

– Venez-ici[50], Мышка, Пегги! – говорит maman

. – Кровать большая, места хватит всем. Смотрите, мы здесь словно щенята в корзинке, – добавляет она, когда все мы устраиваемся рядком.

Мне думается вдруг: лучше бы она ушла из жизни прямо сейчас, когда вся семья в сборе. Спокойная и довольная, окруженная теми, кого любит. Невыносимо думать, что впереди у нее медленное, мучительное угасание.

– Так мы говорили о Хертфорде.

– Он… он… Maman, он самый лучший! – выпаливает Кэтрин.

Тут я замечаю, что Пегги поджимает губы и слегка качает головой. Это длится всего мгновение, никто, кроме меня, никто не замечает – должно быть, Пегги и сама не заметила; но я решаю расспросить наедине, чем ей не нравится Хертфорд.

– Однако необходимо получить разрешение королевы, – замечает Стокс. – Без него не обойтись. Брак против воли ее величества грозит большими неприятностями.

– Большими неприятностями… – задумчиво повторяет Кэтрин.

Мне приходит на ум, что обещание неприятностей, скорее, ее соблазнит, чем отпугнет.

– Елизавета куда двуличнее своей сестры, – говорит maman. – Но я знала ее еще девочкой. И мне известно о ней кое-что такое, что она предпочла бы сохранить в тайне.

– Может быть, ты ей и напишешь, Фрэнни?