В тени королевы

Случилось это две недели назад, и с тех пор Левина оставалась в Шине. А завтра тело Фрэнсис отвезут по реке в Вестминстер и похоронят со всеми положенными почестями. Погребение в аббатстве за государственный счет: теперь, когда кузина мертва и больше не представляет угрозы, Елизавета рада отдать ей должное. Бедный Стокс почти ни на что не способен – так убит горем, что подготовку к похоронам пришлось взять на себя Левине. Она не возражает: лучше чем-то себя занять.

Она негромко стучит в дверь спальни девочек, затем приотворяет ее и заглядывает внутрь. Все девочки, сгрудившись на кровати, изучают какое-то письмо.

– Платья на завтра у вас готовы? – спрашивает она. – Я свое несу в стирку. Вам ничего не нужно постирать?

– О наших платьях позаботилась горничная, – отвечает Мэри. – Но спасибо тебе, Ви́на.

– Что там у вас? – спрашивает Левина, указывая на письмо. – Соболезнования?

– Нет, – отвечает Мэри. – Это письмо. Точнее, только начало письма. От maman к королеве.

– И что там?

– Она хотела написать ей и попросить разрешения на мой брак, – отвечает Кэтрин. – Но здесь всего несколько строк. Только приветствие, какие-то воспоминания – и ничего о моей свадьбе. Ничего!

– Дорогая, Хертфорд скоро будет здесь, – говорит Левина и гладит девушку по голове. Волосы Кэтрин кажутся ей сухими и жесткими, словно увядший цветок. – Уверена, он привезет тебе добрые вести.

– От Совета он ничего не добился, – отвечает Кэтрин. – Ненавижу их, всех и каждого, а ее – сильнее всех! – Она встает и подходит к окну. – Говорит, они хотят, чтобы сначала королева приняла решение насчет своего брака. – И Кэтрин с силой ударяет кулачками по подоконнику. – Елизавете, видите ли, невыносимо думать, что кто-то выйдет замуж, а она нет! Так что они боятся об этом даже заговорить. Maman

была права: Елизавета куда двуличнее своей сестры! Боже, как мне не хватает maman!

Она плачет навзрыд. Левина подходит к ней, гладит по спине, обтянутой черным атласом. Под ладонью косточки, хрупкие, словно птичьи.

– Кэтрин, мы сделаем все возможное. Сейчас у тебя горе, и неудивительно, что ты все видишь в черном цвете. Но пару дней назад я слышала, что говорил Сесил – похоже, он готов занять твою сторону. Несомненно, он считает, что, как следующая в линии наследования, ты заслуживаешь уважения. Сесил ведь приходится вам дальним родственником, верно?

– Следующая в линии? Да не хочу я быть следующей! Сама знаешь, что случилось с… – Кэтрин обрывает себя, обводит всех испуганным взглядом. Сейчас она выглядит совсем девочкой. – И даже мне известно, что Сесилу доверять нельзя!

Она права, думает Левина. От Сесила тянет какой-то необъяснимой жутью. А вслух говорит:

– Не мучай себя. Все будет хорошо. У Елизаветы родятся собственные наследники. К тому же благосклонность Сесила вреда тебе не принесет.

Но Кэтрин вдруг замирает. Прислушивается. Прильнув лицом к неровному оконному стеклу, вглядывается во тьму.

– Это он! – восклицает она, вмиг возвращаясь к жизни.

Торопливо утерев глаза рукавом, бросается к груде одежды, выуживает оттуда отороченный мехом плащ, накидывает на плечи, ищет что-то еще, не находит – и бросается прочь из комнаты.

– Кэтрин, а башмаки? – кричит ей вслед Левина. – Нельзя бегать босиком в декабре! Ты же не хочешь, чтобы тебя мы похоронили следующей!

Только Кэтрин здесь уже нет; мгновения спустя они видят в окно, как она стремглав бежит к причалу, и плащ развевается у нее за спиной, как крылья. До причала она добегает раньше, чем пришвартовалась лодка – и в нетерпении прыгает и машет рукой, как маленькая. Все остальные – Левина, Мэри и Пегги – собрались у окна и не сводят с нее глаз. Ее радость заразительна; и видит бог, думает Левина, немного радости всем нам сейчас не помешает. Как и самой этой босоногой девушке, которой нужно набраться сил, ведь завтра именно ей предстоит принимать соболезнования.

– Джуно тоже с ним, – говорит Пегги.

– Вот и хорошо. Это еще больше ее подбодрит, – замечает Левина.

Хертфорд уже стоит на носу лодки; та опасно покачивается – того гляди, перевернется! Рядом его сестра, тянет за руку и, кажется, упрашивает сесть; бедолаги-гребцы из сил выбиваются, чтобы удержать судно на плаву. Едва нос лодки касается причала, Хертфорд спрыгивает на землю – и вот Кэтрин уже в его объятиях. Что за картина! Джуно помогают сойти на берег – теперь они обнимаются втроем. Когда с объятиями покончено, Хертфорд подхватывает Кэтрин на руки и несет в дом, а Джуно спешит за ними.

Отнеся платье в прачечную, Левина присоединяется к остальным; все собрались вокруг камина вместе со Стоксом, тоже немного приободрившимся. Передают по кругу чаши горячего вина с пряностями – и Левина вдруг вспоминает, что совсем скоро Рождество. Год прошел с тех пор, как на английский трон взошла Елизавета.

– Что ж, Хертфорд, повеселите нас чем-нибудь, – говорит Стокс. – Что слышно при дворе?

– Все только и говорят, что о Марии Шотландской. Кто-то сообщил королеве, что она поместила у себя на гербе рядом с французской короной своего мужа английскую корону.