В тени королевы

– Я смотрю, вы тут зря время не теряли! – говорит Джуно, проскользнув в спальню. – Прикройся, Нед!

Он нашаривает возле кровати штаны, натягивает их и садится на край постели, протирая кулаками глаза. Я пристраиваюсь рядом, уткнувшись носом ему в плечо, вдыхаю запах – от него пахнет мною – и вспоминаю, чем мы тут занимались всего час назад.

– Что такое, сестренка? Что-то стряслось?

Только сейчас я замечаю, что в глазах у Джуно плещется страх.

– Да, кое-что случилось, – отвечает она. Оба мы смотрим на нее, ожидая продолжения. – Умерла жена Дадли.

– Этого можно было ожидать, у Эми Дадли была опухоль в груди, – говорит Хертфорд.

– Нет. То есть да, но… – Она останавливается, видимо подбирая слова. – Ее убили и обставили это как несчастный случай.

– Ох! – вырывается у меня.

Страшно жаль бедную Эми Дадли, которую я никогда не видела, однако столько о ней слышала. Муж ее с утра до ночи обхаживает королеву, а она и не появляется на людях, но все шепчутся о ней.

– И люди думают, что это сделано по приказу Дадли? – спрашивает Хертфорд.

– Большинство – да. Уже началось расследование. Дадли покинул дворец, а королева заперлась у себя и никого не принимает, кроме леди Ноллис, Кэт Астли – и, конечно, Сесила.

– Как она умерла? – спрашиваю я.

– Я знаю только то, что слышала. Но об этом все говорят. Сегодня утром Эми Дадли разрешила прислуге пойти на деревенскую ярмарку в Камнор-Плейс. Слуги ушли – а когда вернулись, нашли ее со сломанной шеей внизу лестницы.

– Так, может, она и вправду случайно упала? – говорит Хертфорд.

– Там лестница всего в пару ступеней! Упав с такой, никак не сломаешь шею.

– И то верно, – соглашается он.

А я все думаю о бедной женщине и ее несчастной жизни. Может быть, для нее это к лучшему? Каково жить, зная, что королева ждет твоей смерти, чтобы заполучить твоего мужа? Но еще, как обычно, думаю о себе – и понимаю, что подозрительная смерть Эми Дадли ломает мои планы. Подойти к королеве и попросить разрешения на брак в ближайшее время не удастся.

– Вы не думаете, что она могла наложить на себя руки? – спрашиваю я.

– Некоторые говорят и так. Но большинство считает, что ее убили.

– Теперь королева не сможет выйти за Дадли, – говорю я. – Если его будут считать убийцей…

– Ты права, Китти, – отвечает Хертфорд. – Когда они поженятся, тень падет и на нее: она будет выглядеть соучастницей. А больше всех выиграет от этого Сесил. Он на все готов, лишь бы не дать королеве выйти за Дадли.

– Ты считаешь, это дело рук Сесила? – спрашивает Джуно и тут же испуганно прикрывает рот рукой.

– Я ничего такого не говорю, и ты помалкивай, – предупреждает он. – С Сесилом лучше не ссориться. – Он встает, торопливо одевается и покидает спальню, бросив на прощанье: – Будьте осмотрительны. Кто знает, чем все это кончится! Может статься, подобного скандала королева и не переживет.

Мы с Джуно тоже одеваемся и выходим в приемный покой, где уже накрыты столы к ужину. Здесь Мэри, белая, как простыня. Да что там – все напуганы до полусмерти! Ужин, за которым сидят лишь фрейлины королевы, проходит в напряженном молчании. Сама королева не появляется; но из ее покоев выходит Кэт Астли, осунувшаяся, разом постаревшая, – сейчас ей меньше шестидесяти не дашь. Просит кого-то из слуг приготовить блюдо с едой, сама, без всяких церемоний, уносит его во внутренние покои. Некоторое время спустя появляется снова, берет флягу эля и снова исчезает в покоях королевы.

Мне вспоминаются утренние перчатки. Все эти страхи, что кто-то отравит Елизавету… а в результате безвременная смерть настигла бедную Эми Дадли. Говорят, Дадли на ней женился по любви, против воли отца. И что поначалу они очень любили друг друга. Наверное, так и было: надо очень любить, чтобы нарушить волю родителей. Тут я вспоминаю Гарри Герберта, и мне становится грустно. Я ведь его любила – или воображала, что люблю; затем все лопнуло, как мыльный пузырь. Должно быть, и у Дадли с Эми вышло так же: была любовь – а потом не стало. И я говорю себе, что никогда, никогда не разлюблю Хертфорда, что наш мыльный пузырь никогда не лопнет; тошно делается от одной мысли, что когда-нибудь могу разлюбить его – или, и того хуже, он меня.

У Мэри вокруг глаз черные круги, она выглядит совсем измученной, и мистрис Сент-Лоу предлагает мне отвести ее в спальню младших фрейлин. По дороге туда, вдоль по длинному коридору, Мэри молчит, и только когда я открываю дверь, говорит:

– Слава богу, здесь пусто! Хотя бы несколько минут я смогу побыть одна.

Я помогаю сестре раздеться и забраться в постель, сама ложусь рядом, и мы сплетаем мизинчики.

– Хотела бы я, чтобы Ви́на была здесь! – говорит она.

– Она скоро вернется.

– Интересно, какой у нее дом?

– Она ведь в Ладгейте живет, верно? – Я вдруг понимаю, что мне ничего не известно о настоящей жизни Левины за пределами двора.

– У нее муж и сын, – говорит Мэри.

– Вот как?

– Да, сын Маркус. Сейчас он на континенте. А ее муж, Георг, служит в королевской гвардии.