В тишине твоих шагов

В следующую секунду он вплел пальцы в мои волосы

и осторожно тронул мои губы поцелуем. Легко и чуть ощу-

тимо. Я закрыла глаза. Мне понравилось это нежное при-

косновение.

Внезапно он остановился и посмотрел на меня.

Я открыла глаза. Пауза длилась не дольше секунды. На-

стойчиво обхватив мою талию, Тимофеев с силой притянул ме-

ня к себе и вновь впился губами. Поцелуй получился горячим,

страстным и в то же время невероятно трепетным. Я прижа-

лась к нему грудью, и это объятие было очень возбуждающим.

Биение его сердца обволакивало меня так, словно это было мое

сердце. Кровь закипела в жилах, голова начала кружиться.

На пике чувств, когда тело было готово взорваться,

а пульс уже звоном отдавался в ушах, он отстранился, чтобы

вновь посмотреть на меня. Моё лицо горело, обожженное

его щетиной.

213

Ласково проведя по моим губам подушечками пальцев, он шумно выдохнул:

—  Прости… я не могу.

И рухнул к моим ногам.

В панике опустившись на колени, я поняла, что сыщик

Тимофеев уже спит сном младенца. Положив его голову себе

на колени, я присела на пол. Он зашевелился во сне, пере-

вернулся на бок и поджал ноги. Его лицо было расслаблен-

ным и умиротворенным, тело горячим и таким уютным.

С полминуты я любовалась им, а затем улыбнулась, при-

жав руку к губам. Во рту еще ощущался необыкновенный

вкус его поцелуя. Сладкий, горячий, приятный.

И не беда, что с привкусом кильки.

20

Мне трудно перепутать с чем-то другим это чувство.

Ощущение неприязни, бессильной злобы на весь мир. В по-

пытке раскрыть глаза на рассвете, ты уже знаешь, что при-

шел этот самый день. День пандемического неприятия окру-

жающих, граничащего с ненавистью ко всему человечеству.

Не успел оторвать голову от подушки, как тебя уже раз-

дражает всё происходящее, даже если ты один в пустой ком-

нате на Земле Санникова за Полярным кругом.

Бесят, просто выводят из себя, хотя их нет рядом и ниче-

го еще не сделали. Кто? Не знаю.

Все!

В такие дни я просто ненавижу людей. Мне плохо с ни-

ми, они мешают мне слушать мою внутреннюю тишину.

Если есть возможность, в такие дни я ни с кем не вижусь,

и это меня ни капли не тяготит. Я назвала бы это приступом

острой интроверсии, вызванным потребностью уйти нена-

долго в себя. Слышу, что на площадке открывается сосед-

ская дверь, замираю с кружкой в руке и не двигаюсь, чтобы

избежать нежелательных контактов. Радуюсь, что отмени-

лись планы на совместный поход в кино или по магазинам

с подругой. Говорю, что занята все выходные, на самом де-

ле просто провожу это время на диване в позе улитки.

Звонит телефон — не беру трубку, причин не могу объ-

яснить даже самой себе. Просто в голове срабатывает сиг-

214

нал «только не сейчас». И это помимо того, что по жизни

я всегда предпочитаю звонкам переписку.

У людей, подобных мне, обычно мало друзей. Конкретно

я могла бы иметь десятки, но осознанно сделала свой выбор

в пользу одного-двух. Мне было легко отказаться от такой

непосильной ноши. Ведь в друзей нужно вкладываться:

подпитывать их регулярным общением, систематически

проводить определенное количество времени вместе. И та-

кая схема не предполагает твоего права на добровольное

одиночество. Со временем совместные походы на вечеринки

или в кафе начинали превращаться для меня в ненавистные

обязанности. Обычно так и выходит, если человек, считаю-

щий себя твоим другом, не догадывается сделать паузу.

Долгие годы постепенного познания себя привели меня

к выводу, что я определенно слеплена из какого-то другого

теста, нежели остальные люди. Но так ли это ужасно?

Не стала бы с ходу вешать клеймо, ведь тут важен аспект

восприятия.

Для кого-то одиночество может стать невыносимой пу-

стотой, которую никто не наполнит, если он и сам не в со-

стоянии этого сделать. Рабством для тех, у кого пропал ин-

терес к жизни. Но есть определенное количество людей, для

которых одиночество становится источником настоящего

вдохновения. И в этом есть его позитивная сторона.

Одиночество — это не плохо и не хорошо. Это нормаль-

ное состояние человека.

—  Саш, вставай, настал новый день!

— Что?! — моё сознание негодующе подскочило над

телом.

Тысячи молоточков ударили по вискам. Вжавшись лицом

в подушку, я уговаривала себя: «Спи дальше, это просто сон».

Но звук, доносившийся словно из трубы, снова повторился:

—  Саш, просыпайся, нам нужно многое сегодня успеть!

Какого, мать его, черта…

Веки слиплись, шея затекла. Собрав силы в кулак, я смог-

ла издать лишь протестующий стон. Вышло нечто похожее

на рык израненного зверя. Внезапно до моей спины кто-то

осторожно дотронулся.

От испуга я дернулась. Моя голова оторвалась от подуш-

ки. Сквозь слепленные веки я на секунду смогла различить

215

очертания Тимофеева и в ту же секунду вновь уткнула лицо

в подушку.

Нет. Какого черта он здесь делает? Осторожно тронув

рукой собственное плечо, я удостоверилась, что лежу в фут-

болке. Хорошо хоть одета. Сейчас полежу еще, и он испарит-

ся, как мимолетное видение. Вот сейчас. Еще чуть-чуть.

Но Тимофеев не отставал. Его шаги отдавались звоном

в моей голове. Натягивая на уши одеяло, я ждала, что он уй-

дет. Тогда, если даже получится встать, то я смогу пробраться