В тишине твоих шагов

себе абонемент в фитнес-клуб, придется подарить его Кате

на следующий же день.

Приняв душ, я вернулась к себе в комнату, чтобы перео-

деться. Из кухни доносился аромат свежесваренного кофе.

Я прислонилась к двери спиной. От мыслей о вчерашнем

218

поцелуе мутился рассудок. Стоит признать, что он получил-

ся уж очень чувственным: нежным в начале и страстным,

захватывающим дух в конце. И что греха таить, до боли во

всем теле хотелось продолжения.

Меня не удивило, что за маской сдержанности серьезно-

го сыщика в этом мужчине таилось столько страсти. Ну, не

мог такой брутальный на вид представитель сильного пола

оказаться пустышкой внутри. И я имею в виду сейчас не ко-

сую сажень в плечах. Нет.

Брутальность — это не накачанные мышцы. Это энергети-

ка. Ты смотришь на мужчину и ощущаешь в нем внутреннюю

силу. Не ту, благодаря которой он может схватить тебя в охапку

и терзать горячо, до безумия, прижимая голой спиной к стене.

Это само собой. А ту силу, что заставит тебя довериться полно-

стью, отречься от своих убеждений и подчиниться его воле.

Или, как говорила однажды Катя, мужик должен быть

могуч, вонюч и волосат. Самое ёмкое и гениальное её выра-

жение из применимых к жизни.

—  Как ты чувствуешь себя после вчерашнего? — спроси-

ла я, усаживаясь за стол напротив.

Тимофеев специально оторвался от телефона, чтобы по-

приветствовать меня взглядом.

— Паршивенько, — заметил он, придвигая ко мне мою

любимую кружку, наполненную до краев густым аромат-

ным кофе.

—  По тебе не скажешь.

—  Сначала хотел сгореть от стыда, потом решил, что на

это нет времени. — Алексей отвлекся, чтобы размешать са-

хар в кружке. Похоже, он просто пользовался паузой, чтобы

отвести глаза и перевести дух. Уголки его губ расползлись

в улыбке.  — Пока ты принимала душ, я отправил своего че-

ловека следить за Усиком. На этот раз попробуем организо-

вать и  прослушку. А вот Артём уже в офисе, взломал систе-

му администрации и скачал базу данных их отдела кадров.

Предлагаю тебе разобраться в личных делах сотрудников,

пока я улажу остальные дела. Это по твоей части.

— Вот так, значит, ты переводишь тему? — ухмыльну-

лась я, пригубив напиток.

— Как тебе кофе? — словно не услышав предыдущего

моего вопроса, спросил он.

219

—  Очень интересный.

—  И это всё?

—  Такой же загадочный, как ты. Где взял? Сбегал в ма-

газин?

— Нет, нашел у тебя. — В его глазах зажглись таин-

ственные искорки.

—  Странно, — заметила я, постукивая ложкой о стол, —

у меня он не выходит таким вкусным.

— Секретный ингредиент, — признался Тимофеев,

пройдясь пальцами по щетине.

—  Надеюсь, не килька? — усмехнулась я.

Внезапно он замер, видимо, прокручивая в голове вос-

поминания вчерашнего вечера. Нижняя его челюсть мед-

ленно поползла вниз.

Я предпочла уткнуться взглядом в свой кофе, смущаясь

и пытаясь сдержать смех:

—  Что ты помнишь?

—  Я… — Его голос звучал неуверенно. — Пошел наверх,

познакомился с твоим соседом. Между прочим, Петро-

вич — веселый мужик, приятный собеседник. Жизнь его по-

трепала, конечно. Помню, что согласился выпить с ним

рюмку, только одну, из жалости… А вот дальше... Вот. Как-

то всё смутно…

—  Значит, ты не удержал в памяти тот момент, как мы

тебя забрали оттуда? И  что было потом?

Он уставился на меня с видом амнезирующего больного:

бегающие глаза, вздыбленные брови, полная потеря в про-

странстве. Еле заметная ямочка на небритом подбородке

углубилась, выдавая его напряжение.

—  Ясненько, — рассмеялась я. — Так даже лучше.

—  Всё так плохо? — озадаченно спросил Тимофеев, на-

крыв лоб руками.

—  Даже не знаю, стоит ли мне обидеться, что ты всё за-

был. — Я откинулась на стуле, уставившись в потолок.

—  Что я сделал?

—  Ничего особенного. — Я посмотрела на него так, что

по его коже пробежали мурашки. Он выглядел растерян-

ным. Допив последний глоток, я добавила: — Если не оста-

лось в памяти, значит, это не так уж важно.

Тимофеев застыл, глядя в одну точку над моей головой.

220

Вид у него был совсем как у Савелия после возвращения

из ветклиники. Я рассказывала про Савелия?

Однажды Катька подобрала бездомного кота. Доброе де-

ло вскоре обернулось для нее сущим проклятием. Котяра

драл обои, метил углы и неистово орал ночами, таким обра-

зом медленно, но верно осуществляя планы по захвату ее

квартиры. Подруга стойко терпела его выходки, считая ка-

страцию живодерством. И когда, наконец, и мои нервы не

выдержали, я выкрала животное в свой обеденный перерыв

и отвезла в клинику. Домой Савелий вернулся дефабержи-

рованным и абсолютно счастливым зверем. Еще две недели

он ходил с этим загадочным блаженным взглядом. Бедный

котик так и не понял, что произошло с ним. Но это что-то

определенно повлияло на его характер и дальнейшую жизнь.

Вот и несчастный Тимофеев полулежал сейчас на столе

с обескураженным взглядом, пытаясь отделить сны от ре-

альности.

—  Мне ужасно стыдно, — наконец выдавил он.

— Интересно, за что именно?  — рассмеялась я, подо-

шла сзади и протянула руку, желая забрать кружку.

Невольно его пальцы коснулись моих. Моё сердце оста-

новилось от неожиданности. Кружка не двигалась, словно

пристыв к его ладони.

Разжав, наконец, пальцы, он перехватил мою руку