В.В. Тетрадь с рисунками на полях

Загорский знал, что часть племени юта и некоторых навахо власти согнали с их исконных земель в резервации на территории штата Юта. Однако, по его расчетам, до этих резерваций было еще далеко, согласно карте, они обходили их с юга.

– Твоя карта врет, – покривился Лунный Волк. – Вы зашли на территорию ютов, и я хочу знать, что вам тут надо? Вы ищете золото или серебро, вы хотите изгнать нас даже отсюда, вы намерены рассеять наши народы, чтобы мы погибали от голода и жажды где-нибудь в Великой пустыне?

– Уверяю тебя, Лунный Волк, у нас нет таких намерений… – начал было Загорский, но шаман оборвал его.

– Замолчи, – сказал он. – Я вижу, ты темный человек, и мысли у тебя темные. У тебя лживый язык, но Лунный Волк видит тебя насквозь. Если вы не ищете золото, то зачем вам это? Зачем вы рисовали наши горы?

И он раскрыл прямо перед лицом Загорского блокнот с зарисовками Верещагина. Загорский мысленно чертыхнулся: менее всего он ожидал неприятностей с этой стороны. Шаман, следивший за его лицом, ядовито улыбнулся.

– Послушай меня, Лунный Волк, – коллежский советник понимал, что в сложившихся обстоятельствах единственный шанс спастись – это говорить правду. – Один из моих спутников – художник. Он зарисовывает горы, море, лес, степи – все природные красоты, в этом его призвание.

– Зачем он это делает?

– Чтобы этой красотой могли насладиться люди, которые никогда тут не бывали…

Шаман с размаху ударил его блокнотом по лицу так сильно, что Загорский ощутил вкус крови на губах.

– Возвратившийся Домой лжет! – каркнул Лунный Волк. – Он и его друзья пришли сюда не с добром, и они поплатятся за это.

– Что же ты собираешься делать? – лицо у Загорского оставалось бесстрастным.

– Для начала я развяжу твой язык, – голос у шамана сделался каким-то свистящим, словно заговорила змея. – Я подвергну тебя таким мучениям, что ты будешь молить о смерти.

Он вытащил из-за пояса небольшой острый нож и поднес его к лицу коллежского советника.

– Вот черт, – сказал Загорский по-русски. – Не было печали, черти накачали!

Внезапно из темного угла пещеры вышагнул высокий молодой индеец. Одет он был почти так же, как Лунный волк, но головной убор из перьев орла и светлая накидка на плечах выдавали в нем вождя. Несмотря на слабое освещение, коллежский советник разглядел его лицо, и лицо это ему понравилось: в нем было внутреннее благородство, присущее лучшим представителям индейского народа.

– Постой, Лунный Волк, – сказал шаману молодой вождь и обратил свой взгляд на Нестора Васильевича. – Скажи, чужеземец, на каком языке ты сейчас говорил?

Загорский помедлил, но потом решил, что терять ему все равно нечего, и отвечал, что это русский язык, потому что он сам и его спутники – русские люди.

– Какая разница, какой это язык, – оскалился шаман, – все бледнолицые одинаковы!

Молодой индеец покачал головой: нет, это не так. Он знает русских, о них ему рассказывал его дед, который учился в русской школе в крепости Росс. Они живут далеко на севере, за океаном. У русских есть свои индейцы, они живут среди вечных снегов, и русские дружат с ними.

– Хочешь сказать, Бегущая Пума, что эти русские чем-то отличаются от остальных бледнолицых? – прищурился Лунный Волк.

Пума покачал головой: он этого не говорил. Однако прежде всего следует выслушать пленника.

– Конечно, я выслушаю его, – кивнул шаман. – Но, чтобы язык его не произносил кривых и лживых речей, я немного подбодрю его своим ножом.

Но Бегущая Пума снова покачал головой. Нет, сказал он. За мучения или смерть бледнолицего с них строго спросит Великий Отец, а за смерть чужеземца он спросит вдвойне. Юты и навахо и без того претерпели слишком много страданий, им нужен отдых от преследований и войн.

– Если Лунный Волк решит убить чужеземца, никто не узнает, кто именно убил его, – ощерился шаман. – Ты знаешь, шаманы навахо умеют убивать и мучить, не касаясь жертвы даже пальцем. Никто не будет знать, что стало причиной его смерти.

– Бегущая Пума будет знать, – отвечал молодой индеец. – Пусть русский говорит свободно, мы сумеем отличить ложь от правды.

Лунный Волк смерил его презрительным взглядом – он слишком молод и не знает коварства бледнолицых. Разве не они придумали поговорку: лучший индеец – мертвый индеец? Разве не они перебили многие тысячи воинов, женщин и детей, хотя клялись, что будут сохранять с индейцами вечный мир? Впрочем, если Пума хочет, он может попробовать, а навахо посидит снаружи.

– Но пусть Бегущая Пума будет осторожен, – добавил Лунный Волк. – Это не просто бледнолицый, это сильный шаман. Он может подчинить твою волю и заставить делать все, что он захочет – даже убить твоих сородичей.

– Ничего, – отвечал юноша, – ведь Лунный Волк будет рядом и всегда спасет нас от белого шамана.

Бросив последний злобный взгляд на Загорского, навахо вышел из пещеры. Молодой индеец присел рядом с Загорским и некоторое время испытующе глядел на него. Так же молча глядел на него и коллежский советник.