В.В. Тетрадь с рисунками на полях

Некоторое время колдун стоял молча. Он весь обмяк, обессилел и тяжело дышал. Казалось, из него выдернули стержень – еще немного, и он упадет прямо на землю.

– Лунный Волк рожден, чтобы убивать врагов, – проговорил он негромко. – Те, кто угрожает Волку и его племени, будут убиты. И никто не защитит их – ни шаман, ни ночь, ни сам Великий дух.

Сказав так, он пошел прочь от пещеры. Пятеро индейцев юта проводили его угрюмыми взорами. Молодой вождь повернулся к ним и успокаивающе улыбнулся.

– Лунный Волк – могучий шаман, но и самому сильному шаману требуется отдых. Мы слишком долго бродили по горам, завтра мы отправимся обратно, в Форт Дачесн. Мы возьмем пленников с собой, и их дальнейшую судьбу решат старейшины и вожди.

– Это не люди, это злые духи, – проговорил индеец лет сорока по имени Деревянное Копье. – Лунный Волк прав, их надо убить, нечего их таскать за собой. Если их увидит племя, мы уже не сможем их убить по-тихому.

– Мы отведем их в Форт Дачесн, – повторил Бегущая Пума. – Их судьбу решат вожди. Если будут разногласия, мы соберем совет племени, мы спросим у шамана. Если духи велят их убить, мы убьем их, несмотря ни на что.

Глава седьмая. Приговор Седому Медведю

Низкое зимнее солнце опустилось за покрытые снегом бледные вершины, и, казалось, весь мир погрузился в кромешную, непроглядную тьму.

– Мне думается, применительно к закату в горах это неточная формулировка, – заметил Загорский. – Ведь в горах солнце не опускается, оно как будто тонет за вершинами, причем тонет очень быстро. Только что был закат, и тут же – полная темнота.

Ганцзалин заметил, что все слова, связанные с солнцем, неточны. Например, солнце село. Как оно может сесть, ведь у него нет седалища? Солнце встало – еще хуже: где у него ноги, чтобы вставать? Солнце не может идти по небу – опять же, потому что нет у него ног, а еще потому, что небосвод – не дорога, чтобы по нему идти.

– Это метафора, – объяснил Нестор Васильевич, – такой художественный образ.

Помощник, однако, отвечал, что это не метафора никакая, а сплошное жульничество… Давеча ему чуть голову не отрубил взбесившийся колдун – вот это была бы метафора так метафора. Только что была голова – бац! – и ее уже нет.

– Это была бы не метафора, а синекдоха, то есть часть от целого, – поправил его коллежский советник.

Разговор этот искусствоведческий проходил в пещере – но не в той, в которой провели они ночь. Весь день пленники шли по горам в сторону Форта Дачесн, сопровождаемые воинами юта. В конце процессии плелся Лунный Волк и, как утверждал обладавший острым слухом Ганцзалин, все время чуть слышно подвывал, как будто бы он на самом деле был волком, а не индейцем.

– Вероятно, он следует какому-то ритуалу, – сказал Загорский, – он ведь колдун.

Сидевший рядом с Ганцзалином Верещагин при этих словах чуть заметно вздрогнул. Он как-то осунулся за прошедшие сутки, кожа на лице стала серой, а глаза потускнели. Он почти не говорил, ограничиваясь междометиями, и ни к чему не проявлял никакого интереса. Нестор Васильевич с помощником не пытались вывести его из этого состояния, полагая, что его мучает совесть оттого, что он проворонил появление индейцев.

– Мудрено было не проворонить, – негромко заметил Нестор Васильевич, – индейцы – природные лазутчики и следопыты, они могут подкрасться даже к волку, и так, что тот ничего не учует. А уж обмануть человека им проще простого.

– Да, – согласился Ганцзалин, – тут бы любой обмишурился, а не только художник.

И умолк под укоризненным взглядом господина.

Теперь все трое сидели в пещере рядом, привалившись спиной к неровной каменной стене и под внимательными взглядами трех юта ели болтанку из маисовой муки. Всем троим освободили только руки, ноги у них по-прежнему были спутаны веревками. Несмотря на явную беспомощность пленников, за ними внимательно наблюдали трое вооруженных ружьями индейцев из отряда Бегущей Пумы. Лунный Волк велел им не сводить с пленников глаз.

– Белый Шаман и его слуга бейкок опаснее змеи, – объяснял он индейцам юта. – Они не могут лишить воли всех ютов одновременно, но могут действовать на каждого отдельно. Поэтому, как только почувствуете что-то неладное, сразу стреляйте в Белого Шамана и бейкока.

– Как только почувствуете неладное, сразу подавайте сигнал о помощи, – мягко поправил Лунного Волка Бегущая Пума. – Мы явимся и спасем вас.

Лунный Волк бросил на него злобный взгляд, но спорить не стал, все же верховодил отрядом Бегущая Пума, а не колдун. Индейские воины, напуганные словами Лунного Волка, глядели на пленников настороженно. Настроение их не поменялось даже после увещеваний молодого вождя – подпав под влияние колдуна, они теперь верили ему почти безоговорочно.

Ганцзалин бросил быстрый взгляд на ближайшего к нему индейца и сказал небрежно:

– По правде говоря, у меня промерзло седалище. Не пора ли нам задать лататы?