В.В. Тетрадь с рисунками на полях

– Я думал, индейцев больше не скальпируют, – удивился художник.

Загорский кивнул. С некоторых пор – да. Во всяком случае, в этом нет необходимости с той поры, как кончились индейские войны. Да и официально это не поощряется. Вот только еще лет десять-двенадцать назад правительство Калифорнии принимало скальпы взрослых индейцев по двадцать долларов за штуку. С тех пор отношение к индейцам не сильно улучшилось. Кто может быть уверен, что не осталось идейных борцов с краснокожими? Есть богатые люди, ненавидящие индейцев за их зверства – реальные и приписываемые им, за их вольный нрав, наконец, просто за то, что они краснокожие. Такая публика вполне могла сохранить традиции выплат за снятый с индейца скальп. А если есть спрос, появляется и предложение. Можно представить себе, сколько убийц и садистов прикрывали свои преступления тем, что скальпировать индейца – дело нужное и благородное, раз уж за это даже деньги платят. Таким образом убийца и садист становится героем. И такое превращение оказывается возможным только потому, что на вопрос взглянули немного с другой сточки зрения.

– Эй, господа, сколько же вы будете так лежать? – голос из туманной мглы грянул, как гром среди ясного неба. – Мне-то все равно, но так ведь недолго и простуду схватить. Не ровен час, явятся другие краснокожие, и тогда мы все тут кровью умоемся.

С этими словами из ближайших кустов, разрывая пелену тумана, вышел высокий блондин лет тридцати в теплой охотничьей куртке с вещмешком за плечами и с винчестером в руках. Загорский немедленно взял его на мушку.

Несколько секунд они разглядывали друг друга: незнакомец весело, коллежский советник – настороженно.

– С кем имеем удовольствие? – наконец сухо поинтересовался Нестор Васильевич.

– Оливер Картер, Национальное детективное агентство Пинкертона, к вашим услугам, – и незнакомец улыбнулся так очаровательно, что, казалось, улыбка эта наконец окончательно рассеяла влажный утренний туман.

Глава восьмая. Черная благодарность

Агентство Пинкертона было больше, чем просто агентство – к описываемому времени оно успело сделаться легендой. Основал его шотландский эмигрант Аллан Пинкертон, по первой специальности бондарь. Агентство вело свое начало с тысяча восемьсот пятидесятого года, одним из самых известных его дел оказалось спасение президента Линкольна от покушения в тысяча восемьсот шестьдесят первом году. Задачу защищать президента вряд ли доверили бы простому частному детективу, однако к тому времени Пинкертон уже служил в разведке министерства обороны США.

Именно после спасения Линкольна на свет явилась эмблема агентства – широко открытый глаз с подписью «мы никогда не спим». И хоть глаз был ласковым и почти томным, но было в нем что-то от всевидящего ока, а в сочетании с подписью он производил устрашающее впечатление не только на гангстеров и головорезов, но и на простых обывателей.

Бессонница, которой страдали служащие агентства, стала источником необычной и очень успешной деятельности. Охрана почтовых дилижансов, железных дорог и банков, ловля фальшивомонетчиков, шпионаж военный и технический, воровство чернокожих рабов с последующим их освобождением, частные расследования, борьба с профсоюзами и верная служба большому бизнесу – проще сказать, чем не занималось агентство Пинкертона, чем описать всю сферу его интересов. Оно выполняло и чисто полицейские функции, и функции всеамериканской секретной службы, у него были филиалы по всей Америке.

Агентство стало поперек дороги такому количеству людей, в том числе и весьма влиятельных, что никто не удивился, когда в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году Аллан Пинкертон прикусил себе язык, слег и, несмотря на все усилия врачей – а, может быть, и благодаря им – умер от гангрены. В самом факте укуса не было ничего экстраординарного: многие люди прикусывают себе язык и даже щеки, это не говорит ровным счетом ни о чем, кроме некоторого невроза. Удивительно было, что умер знаменитый детектив от столь ничтожной причины. Некоторые, впрочем, полагают, что длинный язык Пинкертона, который слишком много знал, тут и вовсе не при чем, а умер он от последствий инсульта, который перенес годом раньше или даже от малярии, которой он заразился, когда по одному чрезвычайно секретному делу ездил во Флориду.

Так или иначе, к тому времени Пинкертону исполнилось шестьдесят четыре года – возраст достаточно солидный, чтобы умереть от естественных причин, а не от неприязненного отношения окружающих. Пинкертон был настолько знаменит, что после смерти фамилия его стала нарицательным обозначением любого сыщика, служившего в его агентстве: их так и звали – пинкертоны или просто пинки. Неудивительно, что дело, приносившее такой доход, продолжилось и после смерти основателя. Бразды правления агентством взяли в свои руки сыновья Аллана, Роберт и Уильям.