В.В. Тетрадь с рисунками на полях

И вмешаться-таки пришлось. Переночевав под скалой по соседству, мистер Картер по своему обыкновению поднялся пораньше. И правильно сделал, потому что, бодрствуя в ожидании рассвета, вдруг заметил, как вооруженный индеец выводит из пещеры трех бледнолицых со связанными руками.

– Руки у нас не были связаны, – заметил Верещагин.

– И бледнолицых было только двое, а один – желтолицый, – добавил Ганцзалин.

Пинкертон в ответ справедливо заметил, что ничего этого разглядеть в утренней мгле он попросту не мог. Он видел, что индеец вывел трех пленников. Стало совершенно ясно, что их по приказу взбесившегося шамана ведут на убой. После этого мистеру Картеру ничего не оставалось, как вступить в игру.

Ганцзалин и Загорский обменялись молниеносными взглядами.

– Вот, значит, господа, рассказал я вам свою историю, а теперь расскажите вы мне свою, – агент источал нечеловеческое обаяние. – Кем вам приходится покойник в поезде, и почему вы решили бежать после его гибели?

– Наша история будет подлиннее вашей, – отвечал Нестор Васильевич. – Полагаю, однако, что вам совсем необязательно ее знать.

– А у меня другое мнение, – и тут выяснилось, что в каждой руке мистер Картер держит по кольту: один глядел в лицо Загорскому, другой – Ганцзалину.

Коллежский советник, однако, не потерял самообладания, да и помощник его не переменил выражения лица, только как-то странно сощурился.

– Если вы действительно собрались стрелять в нас, вам не худо бы иметь три руки, по револьверу в каждой, – с самым любезным видом сообщил Нестор Васильевич. – Нас ведь все-таки трое.

Картер не стал спорить, сказал только, что по его мнению, Загорский с его китайцем двигаются гораздо быстрее их бородатого друга. Так что ему главное успеть застрелить их, а уж с третьим он как-нибудь справится, даже если револьвер вдруг заклинит.

– Правду сказать, не хотелось бы мне вас убивать, – заявил детектив. – Во всяком случае, пока. Не затем я вас спасал, чтобы отправить на тот свет. Но я, господа, был с вами откровенен, хочу того же от вас.

Нестор Васильевич несколько секунд молчал, потом все-таки кивнул.

– Ваша просьба кажется мне резонной и основательной, – сказал он. – Извольте, откровенность за откровенность. Я действительно дипломат, по приглашению американского Конгресса приехал со своим помощником на Панамериканскую выставку в Баффало. Мы приехали туда в составе русской делегации.

– Панамериканская выставка? – нахмурился детектив. – Это где расстреляли президента Мак-Кинли?

– Именно, – кивнул Нестор Васильевич. – Правда, это были не мы.

– Знаю, – кивнул Картер. – Это был какой-то польский анархист. Но сейчас не о том. Разве русская делегация тоже была в Баффало?

– Разумеется, была, – отвечал Загорский, не моргнув глазом. – Выставка международная, как мы могли не приехать?

– Ладно, пусть, – согласился детектив. – Но выставка закончилась первого ноября, почему вы до сих пор в Америке?

Коллежский советник отвечал, что у них были дела в русском консульстве в Сан-Франциско, куда они двинулись по завершении выставки.

– Что за дела? – живо спросил детектив.

Загорский улыбнулся. Дела касаются важных государственных переговоров между Россией и Америкой, это тайна, которую он, разумеется, не может разглашать. Завершив дела в Сан-Франциско, они собрались уже отбыть в Вашингтон, но встретились со своим соотечественником, знаменитым художником Верещагиным.

– Ну да, художником, – хмыкнул детектив. – С таким же успехом можете назвать его пианистом. Тут ни красок, ни карандашей – как я вас выведу на чистую воду? Имейте в виду, верить кому попало на слово я не привык.

– И все же вам придется, – Загорский сунул руку за пазуху, вытащил номер «Сан-Франциско кроникл» и развернул его.

С газетного листа глядела на них фотография Верещагина.

– Случайно завалялась, – объяснил коллежский советник в ответ на вопросительный взгляд Василия Васильевича. И, отнесясь уже к детективу, продолжил. – Вот, статья про нашего знаменитого друга, про его выставку, а еще, чтобы не перепутать, и фотографию дали.

Мистер Картер хмыкнул, положил оба кольта в карманы и взял газету в руки.

– Ну да, – сказал он с легким удивлением, переводя взгляд с газеты на Верещагина и обратно, – как есть он. А как вы с покойником-то сошлись?

– На выставке познакомились, – отвечал художник. – Он пришел на картины полюбоваться.

– Вот как? – в голосе детектива все еще звучало некоторое подозрение. – Художества, значит, любил покойник.

Верещагин неожиданно усмехнулся. Ему показалось, что инженер пришел больше из любопытства. Он по происхождению русский, отец его родился в Форте Росс, а сын, кажется, сделался большим патриотом России. Вот и пришел побеседовать с русским художником.

– Так-так, – разочарованно проговорил мистер Картер, – так-так… Выходит, вы мне с расследованием помочь ничем не сможете?

Верещагин только руками развел: выходит, что так.