В.В. Тетрадь с рисунками на полях

Загорский поднял бровь. Чертежи американца поплывут в Россию, там их будут изучать русские инженеры и думать, как приспособить гениальное изобретение Эндрю Тимоти к русским подлодкам. Двигатель приобретен Россией совершенно официально. Тут, кажется, не должно быть никаких особенных трудностей. Или мистер Картер думает иначе?

– Возможно, – с некоторой запинкой сказал Картер. – Вы ведь понимаете, что Робинсон и Крисби рано или поздно расколются. Они расскажут про двигатель мистера Тимоти агентам секретной службы – если уже не рассказали. Да, формально все по закону, но вряд ли Америка захочет упустить такое изобретение. Обладатель сверхбыстрой подводной лодки становится господином морских просторов, а в будущей войне это может оказаться решающим фактором.

– Вы хотите сказать, что секретная служба не выпустит чертежи за пределы США? – быстро спросил коллежский советник.

– По крайней мере, попытается перехватить, – отвечал Картер. – Я немного знаком с этой публикой, не сомневаюсь, что они возьмутся тайно досматривать всю русскую дипломатическую почту.

– Ну, а если послать чертежи не сразу, а некоторое время хранить их в посольстве? – спросил Ганцзалин. – Пока все не утихнет?

Картер отвечал, что это не выход: преследуя свои цели, секретная служба способна даже инсценировать ограбление посольства. Как говорят французы, на войне как на войне.

– Так что же вы посоветуете? – Загорский неотрывно глядел на молодого детектива.

Тот пожал плечами: едва ли он может тут что-то посоветовать. Впрочем, есть одна идея, которую, так сказать, навеяла сама жизнь. Русские дипломаты могли бы поступить как мистер Тимоти, то есть отослать чертежи обычной почтой в Россию на имя какого-нибудь частного лица.

– Но ведь это огромный риск, – вступил в разговор Верещагин. – А если по дороге посылка затеряется? Мы тогда останемся с пустыми руками.

– Можно сделать копию, – сказал Картер. – Или даже две. Оригинал и первую копию отослать в Россию, вторую оставить в надежном месте в Америке.

Загорский задумчиво кивнул. Мысль недурная, вот только секретная служба наверняка понимает, что русские могут сделать несколько копий, и, таким образом, изобретение так или иначе уплывет из Америки. Какой тогда смысл за ним охотиться, тем более, что они не имеют на него официальных прав, а, значит, не могут им воспользоваться?

– Они не могли бы воспользоваться двигателем Тимоти, если бы тот был запатентован, – согласился Картер. – Но если им попадут в руки чертежи, они могут в них разобраться и, скажем, немного модифицировать изобретение Тимоти. А, модифицировав, запатентовать его как оригинальное. Таким образом, они смогут совершенно законно его производить и уравняют свои шансы с русскими, а над остальными государствами получат безусловное преимущество. Поэтому для них все равно, оригинал перед ними или копия, им главное – разобраться в инженерной сути двигателя.

Все умолкли, только Верещагин что-то бормотал себе под нос. Коллежский советник взглянул на него. Василия Васильевича, кажется, что-то смущает?

– Еще бы, – отвечал художник. – Разговоры, которые мы ведем, кажутся мне совершенно фантастическими. Ну, мы с господином Загорским – ладно, мы как-никак русские. Но какой для вас с мисс Остин интерес в том, чтобы двигатель оказался в собственности Российской империи?

И он пронзительно посмотрел на Картера. Тот, ничего не говоря, перевел взгляд на Мэри. Та смотрела на Верещагина совершенно спокойно.

– Я, – сказала она, – исполняю волю моего покойного жениха. Он был русским по крови и хотел продать свое изобретение в Россию.

– Что ж, – улыбнулся Загорский, – не знаю, как Василия Васильевича, а меня это объяснение вполне удовлетворяет. Засим позвольте откланяться. Очень рад был познакомиться, надеюсь когда-нибудь еще увидеться и с вами, сударыня, и с вами, мистер Картер.

Он поцеловал руку мисс Остин, обменялся крепким рукопожатием с детективом и, улыбнувшись им напоследок, двинулся прочь по улице, на которую медленно ложились длинные вечерние тени. За ним, словно одна из этих теней, неотступно следовал его помощник.

Глава пятнадцатая. Два шпиона, два дипломата

Усадьба Верещагиных располагалась на южной окраине Москвы. Почтовый адрес ее звучал так: «Москва. За Серпуховской заставой. Деревня Нижние Котлы, собственный дом Василия Верещагина».

Корреспонденты живописца, его чад и домочадцев, не бывавшие в самом доме, глядя на адрес, могли посчитать, будто усадьба находится прямо в деревне. Однако это было не так. Земельный участок, отведенный под усадьбу, примыкал к шоссе, которое шло к селу Коломенскому, и от Нижних Котлов находился на расстоянии примерно полутора верст. Далее верстах в двух от усадьбы лежала деревня Новинки. Высокий холм, на плоской вершине которого угнездилась усадьба, спускался в сторону Москвы-реки.