Валерий Гаврилин

Конечно, каждый замысел Мастера (насколько можно судить по сохранившимся свидетельствам) был по-своему уникальным, в каждом его театральное дарование должно было раскрыться по-разному. Однако был в их числе один, о котором хочется сказать особо, поскольку и сам Валерий Александрович неоднократно возвращался к этой рукописи.

Впрочем, слово «замысел» здесь, вероятно, не слишком подходит, поскольку, как уже говорилось, действо для сон листки, смешанного хора, балета и симфонического оркестра «Свадьба» (либретто Гаврилина и Шульгиной) было! полностью сочинено, но утрачено.

Гаврилин работал над ним в 1978–1981 годах, возобновил процесс сочинения в 1996-м, но партитуру восстановить не успел. От неё сохранилось лишь шесть симфонических номеров, которые периодически исполняются в концертах (Вступление, «Первое шествие», «Ночь накануне», «Второе шествие», «Промчавшаяся свадьба», «Перепляс»). Изначально эта шестичастная симфоническая сюита писалась для кинофильма «В день свадьбы» (1968). В нём музыка — задиристая, очень близкая народным залихватским плясам — ещё более обострила и без того драматичную ситуацию невесёлой свадьбы, а в какой-то мере и скрасила довольно слабую игру актёров, изображавший любовный треугольник.

Затем Валерий Александрович включил эту симфоническую музыку в действо. Туда же предполагалось ввести и песни «Сшей мне белое платье, мама», «Скачут ночью кони». Но потом на горизонте возникли «Перезвоны», и работу над «Свадьбой» пришлось прервать.

«И возобновил он её, — рассказывает Наталия Евгеньевна, — только в 1996 году, когда мы переехали на Галерную улицу. И когда он стал разбирать ноты своих сочинений, то обнаружилось, что ни либретто, ни набросков «Свадьбы» нет. Объяснялось всё очень просто: «с водой выплеснули ребёнка» — выбрасывая перед переездом всё ненужное, случайно выбросили и нужное. Это была драма. Альбина срочно восстанавливала либретто, Валерий восстанавливал то, что уже было сочинено, — сохранились только шесть симфонических фрагментов. Нужен был хор. У Валерия возникла идея использовать Вологодскую капеллу. Он попросил прислать ему записи хора. Запись была прислана, но на ней были только однообразные духовные песнопения. Валерий был расстроен: «Я даже тесситуру не могу понять». От этой идеи пришлось отказаться. Валерий работал над этим сочинением, но одновременно стал работать и над большим произведением на стихи Николая Рубцова. Но ни то ни другое не успел досочинить» [21, 253–254].

Со слов Гаврилина известно, что «Свадьба» получалась большой, 21 номер. Но сокращать автор ничего не хотел, считал драматургию целого очень стройной, предполагал 426 связываться с Федосеевым — говорить по поводу исполнения. Ещё в одном из интервью (1982) рассказывал, что в музыке этого действа будет ощущаться бег коня[211]

. А в другом (от 2 ноября 1984 года) сообщил: «Это крупное вокально-симфоническое сочинение с балетом. Впервые использую здесь прямые цитаты из фольклора, причём самого расхожего: хочется показать, какие царственные идеи там заложены…» [19, 203].

И всегда говорил о «Свадьбе» как о сочинении уже завершённом. В 1983 году на вопрос, не хотелось ли ему поработать с Еленой Образцовой, ответил: «Для Образцовой у меня сейчас сделано крупное вокально-симфоническое сочинение, моноспектакль «Свадьба». Свадьба, которая промчалась мимо. Ну, а когда она сможет это сделать…» [Там же, 174].

С Еленой Васильевной Гаврилин был знаком лично. В письме к Т. Виноградовой Наталия Евгеньевна поделилась воспоминаниями о их встрече: «Он вообще избегает каких-либо знакомств со знаменитостями, пока для этого не пришло время. <…> Наш друг Юра Селивёрстов каким-то образом познакомился с ней и не преминул сказать о своих дружеских отношениях с Гаврилиным. Е<лена> В<асильевна> сказала, что стала учить «Русскую тетрадь» и что хочет с ним познакомиться. Друг наш мерил на свой аршин, думал, что делает благое дело, пообещал ей встречу, будучи уверен, что В. А. будет очень рад. И буквально за день до её приезда в Ленинград сообщил нам, что будут у нас. В. А. всячески от этого визита отказывался, но наш друг был уже в неловком положении и употребил всё своё умение, напористость, <…> и таким образом визит состоялся. Конечно, как всякой примадонне, ей хочется, чтобы было что-то написано для неё специально, но она согласна и на «Вечерок» после З<ары> А<лександровны> (имеется в виду второй «Вечерок»). В общении Е. В. очень проста, причём это не деланно, много рассказывала о своих выступлениях, записях и т. д. Но всё равно эти люди живут в несколько других измерениях, нежели мы» [21, 236].