Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Да, в тех количествах, которые мы используем — на две трети и более,— барон улыбался так, будто наблюдал за странными повадками какого-то животного.— Мадам, мы создаем оружие! ТВ-55 могут на пределе возможного действовать двадцать пять лет, а это превосходит средний срок службы боевого корабля на целых пять лет! А его исключительные способности! Если мы будем искать среди рядовых граждан тех, кто мог бы работать шпионом, кто сам пожелал бы им стать, то мы найдем субъекта, находящегося на грани невроза или психоза. Да, эти отклонения могут свидетельствовать о его способностях в определенной сфере деятельности, они будут сказываться также и в прочих отношениях. Таким образом, выходя за рамки своей узкой специализации, шпион оказывается неэффективным. Если не вредным. Захватчики тоже имеют представление о психкодах, и они запросто распознают разведчика там, куда мы его отправим. А пленный хороший шпион в сто раз опаснее плохого шпиона. Постгипнотическое влияние и наркотики вынудят его расколоться. Это так расточительно! В отличие от них, ТВ-55 имеет совершенно нормальные психические показатели. Он знает, как вести светскую беседу, он знаком с новинками литературы, с политической ситуацией, прекрасно разбирается в искусстве и музыке. Кстати, он, как минимум дважды за вечер должен упомянуть ваше имя — эту честь с вами разделил только Рональд Квар. У него есть любимая тема, о которой он способен говорить часами. Это — систематика гантоглобина у марсупиалов. Оденьте его соответствующим образом, и он будет совершенно естественно смотреться на дипломатическом приеме или на банкете правительственной конференции высшего уровня. К тому же, он — умелый убийца, владеющий всеми видами современного оружия. ТВ-55 знает множество разных диалектов и сленгов, многочисленные акценты. Ему известны почти все жаргонизмы, относящиеся к половым взаимоотношениям, азартным играм и спорту. В его память заложено несметное количество приличных и неприличных анекдотов. Нарядите его в робу, испачкайте ему лицо маслом, и это будет вылитый механик одного из сотен звездных центров. Он выведет из строя любую двигательную или коммуникативную систему, радар, систему оповещения или контроля, которые захватчики используют последние двадцать лет, действуя только...

— Ванадиевой проволочкой?

Барон усмехнулся.

— Он способен при необходимости изменить отпечатки пальцев и узор на сетчатке глаза. Маленькое хирургическое вмешательство увеличило подвижность его лицевых мышц, это позволяет ему изменять свою внешность. При помощи гормональных инъекций он может в считанные секунды изменить цвет волос или, если понадобится, избавиться от них и вырастить новые за полчаса. Он отлично разбирается в психологии, особенно в психологии насилия.

— Он умеет пытать?

— Если потребуется. Он беспрекословно подчиняется своим создателям. Если поступит приказ, он уничтожит любого. В его прекрасной голове нет никаких концепций по поводу собственного «я».

— Да, он... прекрасен,— произнесла Ридра и сама удивилась своим словам.

Казалось, что темные пушистые ресницы вот-вот вздрогнут и откроются. Мощные мускулистые руки висят у обнаженных бедер, пальцы чуть согнуты. Тусклое освещение от витрины позволяло разглядеть его загорелую гладкую кожу.

— Вы сказали, что это не модель. Он, в самом деле, живой?

— Более-менее... Сейчас он находится в состоянии транса, точно йог или лягушка во время зимней спячки. Я мог бы его активизировать для вас, но часы уже показывают без десяти семь. Не будем томить ожиданием остальных гостей за столом.

Ридра перевела взгляд с фигуры, застывшей на витрине, на желтоватую сухую кожу лица барона. Нижняя челюсть его непроизвольно совершала жевательные движения.

— Да, словно в цирке,— произнесла она.— Только я повзрослела. Пойдемте.

Ридре пришлось совершить над собой некоторое насилие, чтобы взять протянутую руку — сухую, точно из бумаги, и такую легкую, что она чуть было не отдернула свою.

4

— Ах, капитан Уонг! Чудесно!

Баронесса протянула серовато-розовую пухлую ручку, наводящую на мысль о вареном мясе. Ее полные обнаженные плечи были покрыты веснушками, а вечернее платье открывало весомую часть ее дородной фигуры, подчеркивая тем самым ее несуразность.

— У нас во Дворе ничего не происходит, поэтому если такая знаменитость, как вы, нам наносит визит...—баронесса завершила тираду восторженной улыбкой, но толстые рыхлые щеки сделали ее похожей на состарившегося поросенка.

Ридра подержала в своей руке мягкие, податливые пальцы баронессы ровно столько, сколько требовалось для приличия, и отразила своим лицом ее улыбку. Она вспомнила, как в детстве ей запрещали плакать во время наказаний. Ридра должна улыбаться.

Казалось, будто баронессу обволакивает огромный кусок тишины. Ее голосовые связки подернулись жиром. И хотя порою с ее мясистых губ срывались резкие визгливые звуки, голос ее доносился, точно сквозь пуховую подушку.