Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Грезят о вашей войне,— еще более отчетливо выговорила Клея.— Каждый отчаянно старается увидеть во сне то, что кажется ему реальным, а на самом деле таится в глубинах его подсознания. Наркотики держат их в туманном состоянии сильного внушения. Три года непрерывной пропаганды держат их сознание нацеленным на войну. Шесть недель базовой подготовки предназначены для того, чтобы сделать психически больным самый устойчивый мозг. Пленка искусственной реальности накладывает последний глянец на сны, в которых есть все ощущения реального мира — шуршание скомканной бумаги, блеск солнца на воде, запах гниющей растительности, ощущение мокрой одежды... Каждый сам пополняет эту мозаику тем, что любит и чего боится. И ЭТО назвали войной! Компьютер с устройством, сортирующим информацию, может брать схемы ощущений из одного мозга, передавать их в другой и координировать эти сны...

— О, это просто смехотворно...

— Это невозможно...

— Я ничему этому не верю...

Казалось, сомнение открыло ментальную защиту. Йон как бы приобрел еще одно чувство, острее, чем зрение и слух.

В терминах зрения это было — как стоять перед масштабным узором из яркого света, поднимающегося вокруг него, но все-таки перед ним. В терминах слуха это было — как начало музыкальной фразы, открывающей симфонию, и ожидание ведущего ритма. В терминах осязания — как если бы перед ним кружился вихрь, сплетенный из морозного и жаркого ветров. Но это не было светом, звуком или ощущением, потому что он продолжал чувствовать ребристую спинку своего стула, слышать шелест одеяний советников, видеть их расстроенные лица, прищуренные глаза, надутые губы.

— Зачем же стражи-телепаты защищали эту тайну в наших мозгах?

Ответ пришел как фейерверк, как музыка, как волны пульсирующей пены. Аркор сказал:

— Потому что они сами не знали, что с этим делать. Идея войны была подсажена в мозг бывшего короля, но семена ее были во всех умах Торомона. Единственным человеком, противостоявшим королю даже после того, как план начал воплощаться в жизнь, был первый министр Чарджил — и его убили. Стражи чувствовали, что они не могут ни помочь, ни воспрепятствовать вам в ваших усилиях, потому что не понимали их смысла. Правительство просило их помочь в стирании знания из мозга тех, кто был официально связан с проектом, а поскольку этот проект решал экономические проблемы, стражи согласились, они не могли отказать.

Йон и Петра встали рядом с Аркором.

— Теперь наши усилия понятны,— сказал Йон.

— Мы намеревались спасти страну,— добавила Петра.

— И спасти свободу каждого человека в ней,— продолжил Йон.— Свободу от таких вот, с позволения сказать, снов!

«Что же мы должны сделать?» — пришел вопрос от коллективного сознания стражей-телепатов.

— Вы должны войти в каждый мозг Торомона и высвободить знание о войне. Вы должны на миг связать все сознания друг с другом, чтобы они познали себя и других. Всех — в королевском дворце, в гробах-камерах Тельфара или в каменных руинах за ним. Сделайте это, и вы послужите народам обезьян, людей и стражей, которые вместе называются Человечеством.

«Некоторые мозги могут быть не готовы».

— Все равно, давайте.

Пришла волна согласия. И...

И доктор в Главном медуправлении уронил термометр на стол и, когда ртуть рассыпалась шариками по белому пластику, осознал, что его злость на старшую сестру, которая вечно ставила подставку не там, где надо, скрывала его знание о войне.

...ТО, ЧЕГО ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ...

Вол Ноник, выпивший в баре Адского Котла, провел пальцами по мокрому краю стакана на грязной стойке и понял, что огорчение по поводу его изгнания из университета за «неприличное поведение» подхлестывает его к аккуратной и достойной речи.

Советнику Рилуму вспомнилось событие тридцатилетней давности — пожар на швейной фабрике, где он был помощником управляющего, и он осознал свою ярость по поводу беспомощных действий пожарной команды.

...ТО, ЧЕГО ТЫ БОИШЬСЯ БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ...

Один из рабочих аквариумов прервал свою прогулку через порт, вынул руки из карманов, взглянул на шрамы, просвечивающие через черные волосы на предплечьях, и осознал, какую ярость вызвала у него женщина, избившая его железным прутом, когда он был ребенком и жил на материковой ферме.

Советница Тилла сжала старыми пальцами складку своего платья, когда вспомнила трагедию на острове Летос, где убили ее отца, которому она, еще девочка, помогала собирать коллекцию окаменелостей, и поняла, что детский страх скрывал взрослое знание о войне.

...ТО, О ЧЕМ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ВСПОМНИТЬ БЕЗ СТЫДА...

Капитан Суптос стоял на мостике тетронового грузовоза, входящего из дока, и щурился от яркого света. Он вспоминал седого человека, который встал за столом в офисе пароходной компании (не той, в которой он служил сейчас) и поклялся: «Пока я жив, вы никогда не ступите на другой корабль!» И вдруг понял свой страх перед этим человеком, умершим двенадцать лет назад.