Он знал, что у него есть особый дар. Кому-то предначертано сражаться, сочинять стихи, которые можно читать часами напролет, или водить корабли в море, ориентируясь по звездам. Дар Эдгара заключался в прозрении облика предметов и в умении обращаться с числами; где-то внутри него пряталось некое безотчетное понимание того, что такое вес, давление, натяжение — и все остальное, для чего пока не придумали слов.
Раньше он не осознавал собственной исключительности в этом отношении и даже обижал порой стариков, когда спрашивал у них, сам не понимая, как высокомерно это звучит: «Разве не очевидно?»
Он просто видел кое-что, видел не глазами, а внутренним взором. Вообразил, как излишки влаги стекают с поля в канаву и дальше в реку — и воплотил это видение.
Но он способен на большее. Он построил лодку, которую украли викинги, возвел каменную пивоварню и выкопал канаву для осушения полей, но это мелочи. Его дар требовал иных свершений. Он знал это совершенно точно — как знал, что рыба непременно попадет в ловушку.
Такова его судьба.
21
Олдред вел опасную игру, пытаясь одолеть епископа. Все до единого епископы были людьми могущественными, а Уинстен, кроме того, не ведал жалости к противникам и бывал осознанно жестоким. Настоятель Осмунд справедливо его опасался, ибо ссориться с таким человеком означало совать голову в медвежью пасть.
Но христианам полагалось поступать именно так.
Чем дольше Олдред раздумывал обо всем этом, тем сильнее убеждался в том, что на Уинстена можно и нужно натравить шерифа Дена. Во-первых, шерифа назначил сюда король, а подделка монет являлась преступлением против короны, ибо монарху надлежало, среди прочего, обеспечивать надежность денег. Во-вторых, шериф и его люди составляли компанию, способную соперничать в могуществе с Уилвульфом и братьями элдормена; одни сдерживали других, и это провоцировало взаимную неприязнь. Олдред был уверен, что Ден ненавидит Уилвульфа. В-третьих, успешное разоблачение высокопоставленного мошенника станет личным достижением шерифа и наверняка доставит удовольствие королю, который, несомненно, щедро вознаградит Дена.
Олдред обратился к Дену после воскресной мессы. Он обставил все непринужденно, избегая действий, которые могли бы навести других на мысль о заговоре: как если бы двое видных горожан попросту обменялись любезностями. Дружелюбно улыбнувшись шерифу, монах тихо сказал:
— Мне нужно потолковать с тобою наедине. Могу я навестить тебя завтра?
Проницательный и вечно настороженный Ден выдал свое удивление только тем, что его глаза непроизвольно расширились. Без сомнения, он сразу догадался, что речь пойдет о чем-то по-настоящему важном.
— Разумеется, — ответил он, со стороны казалось, что мужчины просто вежливо здороваются. — Буду рад тебя видеть.
— Загляну днем, если не возражаешь. — В это время суток монахов меньше всего обременяли обязанностями служения.
— Как скажешь.
— Чем меньше людей об этом узнает, тем лучше.
— Само собой.
На следующий день Олдред выскользнул из аббатства после полуденной трапезы. Город пустовал — местные сыто переваривали баранину с элем, так что монаха никто не заметил. Шагая в направлении дома шерифа, он терзался сомнениями: допустим, Ден его выслушает, но достанет ли шерифу смелости выступить против могущественного Уинстена?
Он застал Дена в одиночестве: шериф сидел в большой зале и водил по лезвию любимого меча точильным камнем. Олдред начал свое повествование с рассказа о первом впечатлении от Дренгс-Ферри, упомянул о недружелюбии деревенских жителей, о погрязшем в грехах местном монастыре и о том, что ощущает за всем этим какую-то греховную тайну. Ден явно заинтересовался, когда услышал, что Уинстен бывает в деревне четырежды в год и неизменно раздает дары, далее он усмехнулся, когда узнал, что Олдред попросил одного юношу пройтись следом за Уинстеном по домам удовольствий в Куме. А уж когда Олдред пересказывал историю со взвешиванием монет, шериф отложил меч в сторону и весь превратился в слух.
— Совершенно очевидно, что Уинстен и Дегберт ездят в Кум тратить подделки и обменивать часть из них на настоящие деньги. В городе, сам знаешь, торговля оживленная, подделки вряд ли опознают.
Ден кивнул:
— Разумно. В городах пенни шустро меняют своих хозяев.
— Полагаю, чеканят монеты в том самом Дренгс-Ферри. Для изготовления точной копии чекана с королевского монетного двора нужен ювелир, а в деревне такой мастер есть — он числится в тамошнем монастыре, его зовут Катберт.
Шериф весь подобрался, словно ему не терпелось вскочить в седло и броситься на врага.
— Сам епископ! — возбужденно прошептал он, потрясенный, похоже, до глубины души. — Епископ подделывает королевскую монету! Что ж, если я раскрою это преступление, король Этельред впредь не забудет мое имя!
Дав шерифу время насладиться этой мечтой, Олдред вернул его на землю вопросом, а что, собственно, придется сделать, чтобы поймать мошенников с поличным.