Вечер и утро

— Все дерзишь, малец, — проворчал Дренг, но выдал Эдгару четверть серебряного пенни.

Еще двух рыбин Эдгар продал прачке Эббе, а четверых купила Толстуха Беббе. Эльфбург, которая прибиралась в монастыре, посетовала, что денег у нее нет, но ее муж Хадвин отправился в лес за орехами, так что они могут рассчитаться с Эдгаром натурой. Юноша отказался и с четырьмя фартингами в сумке на поясе понес остаток улова священникам.

Жена Дегберта, Эдит, кормила ребенка грудью возле дома.

— Хорошая рыба, — одобрила она.

— Уступлю все за полпенни.

— Лучше спроси у него. — Эдит кивнула в сторону открытой двери, и оттуда, услышав, должно быть, голоса снаружи, вышел Дегберт.

— Откуда рыба? — немедленно уточнил он.

Эдгар подавил желание съязвить в ответ:

— Из-за наводнения наше поле затопило, рыба сама заплыла.

— А кто разрешил тебе ловить угрей?

— Так рыба сама приплыла, я же сказал.

Дегберт присмотрелся к палке Эдгара:

— Похоже, ты уже кое-что продал.

Эдгар неохотно признался:

— Да, восемь штук.

— Забыл, кто тут хозяин? Вам дали землю, а не реку. Если решил устроить садок с рыбой, попроси у меня разрешения.

— С чего бы? Я-то думал, что ты владеешь землей, а не рекой.

— Ты невежда, поэтому на первый раз я тебя прощаю. В монастырском уставе сказано, что рыбой я тоже ведаю.

— За все то время, которое я тут провел, ты ни разу не поймал ни единой рыбы.

— И что? Устав есть устав.

— Хотелось бы его увидеть.

Дегберт ухмыльнулся:

— Жди здесь. — Он скрылся в доме и быстро вернулся, держа в руках сложенный лист пергамента. — Вот, прямо тут. — Он ткнул пальцем в нужное место: — Паче кто изловит рыбу в сей реке, надлежит оному отдать настоятелю одну рыбину из каждых трех.

Эдгар кисло взглянул на пергамент. Он не умел читать, и довольный Дегберт это знал. Поди знай, что на самом деле в уставе записано. Вот незадача! Дегберт прав, он простак и невежда.

Дегберт радостно потер руки:

— Ты принес дюжину, значит, с тебя четыре штуки.

Эдгар безропотно протянул ему палку с угрями.

Тут послышался стук копыт.

Юноша обернулся на звук, Дегберт и Эдит тоже уставились на холм. Полдесятка верховых подскакали к монастырю и натянули поводья. В вожаке отряда Эдгар узнал епископа Уинстена.

Пока Дегберт приветствовал своего высокородного брата, Эдгар поспешил удрать. Миновал таверну, пересек поле, на котором его братья вязали в снопы срезанные стебли овса, но не стал заговаривать с ними. Прошел мимо дома, в котором обитала семья, и ускользнул в лес.

Заблудиться он не боялся. Прошел с милю по едва заметной оленьей тропе сквозь заросли и очутился на поляне, где его поджидали шериф Ден и брат Олдред в сопровождении двух десятков воинов на поджарых лошадях. Выглядели они внушительно, вооруженные мечами и щитами, все в шлемах. Заметив Эдгара, двое мужчин обнажили клинки. Юноша узнал невысокого и вечно хмурого Уигберта, рядом стоял здоровяк Годвин.

Эдгар вскинул руки, показывая, что безоружен.

Олдред не замедлил вмешаться:

— Все в порядке, это наш шпион из деревни.

Воины вложили клинки в ножны, а Эдгар поморщился. Не слишком-то приятно, когда тебя называют шпионом.

Сказать честно, он мучился из-за неприятных мыслей. Мошенников разоблачат и накажут по всей строгости. Дегберт, конечно, заслужил наказание, но вот как быть с Катбертом? Трусоватый мастер всего-навсего исполнял чужие приказы, по сути, его заставили совершить преступление.

Впрочем, Эдгара ужасало беззаконие как таковое. Матушка, пока была жива, вечно спорила с власть имущими, но никогда их не обманывала. Беззаконие воплощали собой викинги, убившие Сунни, разбойник Железная Башка и такие люди, как Уинстен и Дегберт, которые грабили бедняков, притворяясь, будто пекутся об их душах. А лучшие люди соблюдали закон, среди них были священнослужители вроде Олдреда и даже знать — вспомним хотя бы Рагну.

Эдгар вздохнул:

— Верно, я шпион. Епископ Уинстен только что прибыл в деревню.

— Хорошо. — Шериф Ден посмотрел на небо. В прорехах листвы виднелся клочок небосвода, и было заметно, что яркий полуденный свет уже немного поблек.

Эдгар ответил на незаданный вопрос:

— Сегодня они вряд ли засядут в кузнице. Нужно время, чтобы разжечь огонь и расплавить монеты.

— То есть начнут завтра.

— Думаю, ближе к полудню дело будет в разгаре.

Шериф Ден покачал головой:

— Надо застать их с поличным, нельзя действовать наобум. Ты сумеешь проследить за ними и предупредить нас, что пора выдвигаться?

— Смогу.

— Тебя в кузницу пустят?

— Нет, но это не обязательно. Мы с ювелиром, бывает, болтаем, пока он работает. Обсуждаем инструменты, всякие металлы…

— Как ты узнаешь? — нетерпеливо перебил Ден.

— Катберт закрывает дверь, только когда приходит Уинстен. Я постучусь и позову Катберта. Если меня прогонят, это будет означать, что они плавят монеты.

Ден утвердительно кивнул:

— Разумно. Иди, парень, мы будем ждать. Помни, мы наготове.

* * *

В тот вечер Уинстен обошел деревню и раздал каждому хозяйству по куску ветчины.

На следующее утро перед завтраком Катберт развел огонь в мастерской, взяв древесный уголь, жара от которого было больше, чем от дерева или обычного угля.