Вечер и утро

Уинстен отшатнулся, но Уигберт был проворнее. Не успел епископ увернуться, как был схвачен и ловким движением отодвинут от двери. Он сопротивлялся, но тщетно: мышцы Уигберта были тугими, как корабельные канаты.

Ярость накалялась, как металл в тигле Катберта.

Олдред рванулся в мастерскую, Ден и Годвин последовали за ним.

Уинстен дернулся, но Уигберт держал крепко. Все пропало, металась в голове перепуганная мысль. Епископ и не подозревал, что однажды будет вот так трепыхаться в чужих руках.

Уигберт слегка ослабил хватку.

Из мастерской донесся голос Олдреда:

— Только поглядите! Тут и медь для подмешивания в серебро, и чеканы для подделки королевской монеты, и новехонькие деньги повсюду! Катберт, друг мой, что на тебя нашло?

— Меня заставили, — проскулил Катберт. — Сам я всегда хотел делать украшения для церкви.

«Шелудивый пес, — мысленно процедил Уинстен, — ты сам вызвался и вон как раздобрел».

Шериф Ден спросил:

— Как давно наш добрый епископ подделывает королевскую монету?

— Уже пять лет.

— Что ж, с этим покончено.

Поток серебряных монет перед мысленным взором Уинстена внезапно устремился прочь, и ярость вскипела в епископе обжигающим пламенем. Он рывком высвободился из рук Уигберта.

* * *

Олдред с изумлением разглядывал хитроумные приспособления для производства подделок на рабочем столе Катберта: молоток и ножницы, глиняный тигель, чеканы, заготовки — и груда блестящих дурных монет. Непроизвольно монах потирал левую скулу в том месте, куда пришелся удар Уинстена. Внезапно раздался гневный рык, Уигберт удивленно вскрикнул, и в мастерскую ворвался разъяренный епископ.

Лицо у него было красное, на губах выступила пена, как у обезумевшей лошади. Он беспрестанно изрыгал непристойности.

Олдред и раньше видел, как епископ злится, но никогда прежде не видал ничего подобного. Казалось, Уинстен попросту спятил. Бессвязно завывая, он кинулся на шерифа Дена, и тот, захваченный врасплох, прижался спиной к стене. Впрочем, Ден, разумеется, поднаторел в таких схватках: оправившись от неожиданности, он согнул ногу и сильно ударил Уинстена в грудь, вынудив отшатнуться.

Тогда Уинстен развернулся к Катберту, и перепуганный толстяк повалился на пол. Уинстен схватил наковальню и опрокинул ее, рассыпав инструменты и монеты.

Он стиснул в руках молоток с железной насадкой. В его безумном взоре Олдред прочел одержимость и жажду убийства. Впервые в жизни он ощутил, каково очутиться в присутствии дьявола.

Годвин отважно бросился на епископа. Уинстен отдернул руку и ударил молотком по тиглю с расплавленным металлом, стоявшему на столе. Глина раскололась, металл разлетелся брызгами.

Лицо Годвина будто окатило пламенем. Крик ужаса из груди здоровяка оборвался, едва успев зародиться. Что-то ударило Олдреда по ноге ниже колена. Монах испытал боль, хуже которой просто не могло быть, и мгновенно лишился чувств.

* * *

Очнулся Олдред от собственного вопля, не стихавшего несколько минут. В конце концов крики перешли в стоны. Кто-то напоил его крепким вином, у него закружилась голова, и это усугубило страх.

Когда же он все-таки слегка успокоился и смог сосредоточиться, то первым делом осмотрел свою ногу. В лодыжке была дыра размером с яйцо малиновки, плоть обуглилась. До чего же больно! Наверное, тот кусок металла, который его поразил, благополучно остыл на полу.

Один из священников принес мазь для его раны, но Олдред отказался от лечения: поди определи, какие языческие порошки пошли на это снадобье — вдруг там мозги летучих мышей, измельченная омела или помет черного дрозда? Монах отыскал взглядом Эдгара, которому доверял, и попросил юношу подогреть немного вина, вылить на рану, чтобы ее очистить, и замотать чистой тряпкой.

Незадолго перед обмороком он видел, как расплавленный металл выплеснулся в лицо Годвину. Шериф Ден подтвердил, что Годвин умер, и Олдред этому не удивился: если уж крохотная капля металла проделала такую дыру в его ноге, то Годвину наверняка прожгло кожу до самого мозга.

— Я взял под стражу Дегберта и Катберта, — сказал Ден. — Они останутся под замком до суда.

— А что насчет Уинстена?

— Мне боязно к нему подступаться, не хочу настраивать против себя всех церковников. К тому же, полагаю, нет необходимости его задерживать: он вряд ли сбежит, а если все-таки удерет, я его изловлю.

— Надеюсь, ты прав. Я знаю его много лет, но никогда не видел таких припадков. Это было что-то жуткое. В него будто бес вселился.

— Похоже на то, — согласился Ден. — Я тоже с таким не сталкивался, но не беспокойся — мы вовремя его схватили.

22

Октябрь 998 г.

Эдгар знал, что последствия непременно будут. Уинстен не смирится с таким исходом. Он будет сражаться и станет беспощадно изводить тех, кто был причастен к его разоблачению. Страх ощущался крохотной, но твердой опухолью в животе, и юноша спрашивал себя, насколько сильная опасность ему грозит.