Вечер и утро

— Вот и отгадка. — Уинстен уверенно продолжил: — Она написала завещание Уилфа, его засвидетельствовали епископ, шериф и приор, а теперь она намерена добиться королевского одобрения.

— Зачем ей это делать?

— Она боится, что Уилф умрет, и хочет, чтобы ему наследовал ее сын. — Епископ продолжал размышлять вслух: — Наверняка она предложила Уилфу назначить ее опекуном, пока Осберт не достигнет совершеннолетия.

— Но Гарульф тоже сын Уилвульфа, и ему двадцать. Король ведь предпочтет взрослого мужчину ребенку, правда?

— К сожалению, наш Гарульф болван, и король это знает. В прошлом году Гарульф угробил большую часть войска Ширинга в одной-единственной битве, и Этельред был в ярости из-за гибели стольких воинов. Рагна, конечно, женщина, но она хитрая и умная, как кошка, и король, думаю, выберет ее, а не Гарульфа.

— Все-то ты умеешь объяснить, милорд, — выдохнула Агнес с восхищением.

Она смотрела на него с обожанием, и он спросил себя, не удовлетворить ли ее очевидное желание, но потом решил, что лучше не торопиться — пусть и дальше лелеет надежду. Прикоснулся к ее щеке, будто собираясь прошептать на ушко некую милую сердцу любезность, но вслух сказал:

— И где Рагна хранит этот пергамент?

— У себя в доме, в запертом сундуке с деньгами, — пылко прошептала Агнес.

Он поцеловал ее в губы:

— Спасибо. Тебе лучше уйти.

Уинстен смотрел, как она уходит. Надо признать, фигура у нее красивая, подтянутая. Может, однажды он и даст ей то, чего она так желает.

Вести, которые принесла Агнес, заставили крепко задуматься. Они сулили окончательный крах могуществу семьи. Пожалуй, надо потолковать об этом с младшим братом. Уигельм как раз находился в Ширинге, остановился у епископа. Впрочем, сначала стоит прикинуть свои возможные действия, а уж потом затевать разговор. Хорошо, что в соборе никого больше нет и никто не мешает размышлять.

Постепенно он осознал, что неприятности не закончатся до тех пор, пока он не уничтожит Рагну. Дело не только в завещании Уилфа. Будучи супругой недееспособного элдормена, Рагна и так обладала достаточной властью — а еще она умна и решительна, чтобы умело этой властью пользоваться.

Что бы ни решил Уинстен, действовать следовало быстро. Если Этельред одобрит завещание, все его условия все равно что высекут в камне: сколько ни старайся, изменить ничего не выйдет. Значит, нельзя позволять Рагне обратиться к королю.

Этельред должен быть в Шерборне через восемнадцать дней.

Уинстен покинул собор и пересек рыночную площадь, направляясь в свой дом. Уигельм сидел наверху и вострил нож на точильном камне.

Заслышав шаги брата, он поднял голову и сразу насторожился:

— Ты почему такой мрачный?

Уинстен выгнал двух слуг и закрыл дверь.

— Сейчас и ты помрачнеешь, — пообещал он и поведал Уигельму все, о чем узнал от Агнес.

— Король Этельред не должен увидеть это завещание! — процедил Уигельм.

— Кто бы спорил, — согласился Уинстен. — Оно как нож у нашего с тобою горла.

Уигельм подумал и выдал решение:

— Мы должны украсть и уничтожить завещание.

Уинстен тяжко вздохнул. Иногда ему казалось, что он единственный, кто хоть что-то понимает на этом свете.

— Вообще-то во избежание подобного принято делать копии. Думаю, все три свидетеля увезли из Дренгс-Ферри свои пергаменты. А если все-таки, по чьей-то безалаберности, копий нет, Рагна запросто напишет еще одно завещание и снова призовет свидетелей.

На лице Уигельма появилось привычное раздраженное выражение:

— Что же нам тогда делать?

— Нельзя оставаться в стороне.

— Ну да.

— Мы должны разрушить силу Рагны.

— Я только за.

Уинстен шаг за шагом вел Уигельма к нужному выбору:

— Ее сила зависит от Уилфа.

— А он нынче головой некрепок.

— Вот именно. — Уинстен снова вздохнул: — Сам не верю, что говорю такое, но всем будет лучше и проще, если Уилф скоропостижно умрет.

Уигельм пожал плечами:

— Все в руках Божьих — вы, священники, любите это повторять.

— Может быть.

— Ты на что намекаешь?

— Его кончину можно и ускорить.

Уигельм явно запутался:

— О чем ты, брат?

— Все о том же.

— Так выкладывайся, хватит вилять!

— Мы должны убить Уилфа.

— Ха!

— Я серьезно говорю.

Уигельм побледнел:

— Он же наш брат!

— Только по отцу. Вдобавок он постепенно сходит с ума, а им вертит как хочет эта норманнская стерва. Был бы он здоров, сам бы устыдился, но, увы, уже почти обезумел и не понимает, как над ним издеваются. Будет благом оборвать его жизнь.

— Но все-таки… — Уигельм понизил голос, хотя рядом, кроме Уинстена, никого не было: — Убить брата — это…

— Это то, что нужно сделать.

— Так нельзя! — воскликнул Уигельм. — Об убийстве не может быть и речи. Придумай что-то другое, ты же у нас великий мыслитель.

— Смею думать, тебе не понравится, когда тебя заменят и кто-то еще станет владетелем Кума, кто-то еще будет собирать подати для элдормена, забирая себе пятую часть.

— А с какой стати Рагне меня заменять?

— Да с той, что она уже давно бы это сделала, если бы люди поверили, что Уилф на такое способен. Когда его не станет…

Уигельм снова задумался:

— Король Этельред этого не потерпит.

— Почему нет? — удивился Уинстен. — Он и сам так поступил.