Вечер и утро

Уилф сдавленно застонал, из его рта хлынула кровь. Он скорчился от боли, но все никак не умирал. Уинстену доводилось участвовать в битве, так что он знал: даже со смертельными ранениями люди могут долго страдать, прежде чем умрут. Следовало избавить Уилфа от страданий, но он не мог заставить себя это сделать.

Помог Уигельм: младший брат вонзил кинжал в левую часть груди Уилфа, точно в область сердца. Лезвие вошло глубоко, и Уилф отошел к Господу.

— Да смилуется над нами Всевышний! — хрипло прошептал Уигельм.

Карвен заплакала.

Уинстен прислушался. На дворе было тихо. Шум в доме не вырвал пьяных телохранителей из глубокого сна.

Он перевел дух и велел себе успокоиться.

— Это только начало, — сказал он.

Встал с Карвен, продолжая крепко сжимать концы ремня, и рывком вынудил рабыню подняться.

— Слушай меня очень внимательно.

Она глядела на него в ужасе. Только что при ней зарезали насмерть сразу двух человек, и она понимала, что может быть следующей.

— Кивни, если понимаешь, — бросил Уинстен.

Она неистово закивала.

— Мы с Уигельмом скажем, что это ты убила Уилфа.

Она отчаянно замотала головой из стороны в сторону.

— Отрицай сколько влезет. Можешь рассказать всю правду о том, что видела сегодня ночью. Можешь даже обвинить меня с Уигельмом в хладнокровном убийстве.

По ее виду было ясно, что девушка в полном замешательстве.

— Кто тебе поверит? Клятва раба ничего не стоит, уж тем более если против нее клятва епископа.

Ее взгляд отразил понимание, а следом промелькнуло отчаяние.

— В общем, положение у тебя хуже некуда, — удовлетворенно заключил Уинстен. — Но я добрый, я позволю тебе сбежать.

Она недоверчиво уставилась на него.

— Ты покинешь этот дом, выйдешь со двора и пойдешь из Ширинга по дороге в Гластонбери. Будешь идти по ночам, а днем — прятаться в лесу.

Она посмотрела на дверь, как бы убеждаясь, что свобода близка.

Уинстен не хотел, чтобы Карвен схватили, поэтому он приготовил для беглянки кое-какое снаряжение.

— Возьмешь сумку со стола — вон ту, рядом с фонарем. В ней есть хлеб и ветчина, пару дней протянешь. Еще там двенадцать серебряных пенни, но не трать деньги, пока не окажешься далеко отсюда.

По глазам Карвен было ясно, что она поняла предупреждение.

— Скажешь любому, кого встретишь, что идешь в Бристоль искать своего мужа-моряка. В Бристоле переправишься на лодке через устье реки в Уэльс, и все, о тебе никто не вспомнит.

Она снова кивнула, на сей раз задумчиво.

Уинстен поднес кинжал к ее горлу.

— Сейчас я сниму ремень. Если ты закричишь, это будет последний звук, который ты когда-либо издавала.

Она опять кивнула.

Уинстен снял ремешок.

Карвен сглотнула и потерла щеки там, где на коже остались красные следы.

Уинстен заметил, что Уигельм весь в крови: брызги на руках, на лице. Должно быть, он и сам выглядит немногим лучше. На столе стояла миска с водой, епископ быстро умылся и взмахом руки велел Уигельму сделать то же самое. Конечно, оставалась еще одежда, но Уигельм нарочно нарядился в темное, а Уинстен — и вовсе в черное, поэтому пятна крови казались просто пятнами — мало ли, откуда они взялись, никто ничего не докажет, даже если что-то заподозрит.

Вода в миске окрасилась розовым, и Уинстен вылил ее на пол, а затем повернулся к Карвен:

— Обуйся и возьми накидку.

Она подчинилась.

Он вручил ей сумку:

— Сейчас мы откроем дверь. Если двое охранников снаружи не спят, нам с Уигельмом придется их убить. Если спят, пройдем мимо на цыпочках. Дальше ты шустро, но без шума дойдешь до ворот — и скатертью дорога.

Рабыня в очередной раз кивнула.

— Пошли.

Уинстен тихонько приоткрыл дверь и выглянул на двор.

Оба телохранителя крепко спали, один даже храпел.

Уинстен вышел, дождался Карвен и Уигельма, затем закрыл дверь.

Он махнул Карвен, и девушка скорым шагом пошла прочь.

Епископ на мгновение позволил себе порадоваться. Бегство рабыни наверняка будет воспринято всеми как доказательство ее вины.

Братья направились к дому Гиты. У двери Уинстен оглянулся. Охранники не шевелились.

Они с Уигельмом вошли в дом матери и закрыли дверь.

* * *

Уже несколько месяцев Рагна плохо спала. Высыпаться мешал целый сонм забот — от Уилфа и Уинстена до Карвен, Осберта и близнецов. Когда же она наконец засыпала, ей часто снились плохие сны. Сегодня приснилось, что Эдгар убил Уилфа и что она пытается защитить строителя на суде, но всякий раз ее слова заглушали крики снаружи. Потом она осознала, что крики не были сном, что на дворе кто-то истошно вопит, и тогда она резко села в кровати, внимательно прислушиваясь. Сердце в груди бешено колотилось.

Крики не смолкали. Судя по голосам, двое или трое мужчин что-то выясняли, а какая-то женщина пронзительно голосила. Рагна вскочила, ища глазами Берна, который обычно спал прямо у ее двери, потом она вспомнила, что поручила Великану охранять Уилфа.

Агнес испуганно спросила:

— Что там такое?

— Что-то нехорошее случилось, — ответила Кэт.

Их голоса разбудили детей, и близнецы заплакали.

Рагна обулась, схватила плащ и вышла наружу.