Вечер и утро

Размышления Уинстена прервал тупоголовый дружок Гарульфа Стигги, который ввалился в дом, тяжело дыша от возбуждения. Он уехал на рассвете вместе с погоней, исполняя наказ Уинстена — скакать впереди всех, если Карвен все-таки поймают. Задача была настолько простой, что даже Стигги мог с нею справиться.

— Поймали! — выпалил он.

— Живой?

— Да.

— Жаль. — Пришло время для действий в непредвиденных обстоятельствах. Уинстен поднялся, Уигельм и Гарульф тоже встали. — Где ее нашли?

— В лесу по эту сторону Тренча. Собаки унюхали.

— Она что-нибудь сказала?

— Ничего, только ругалась на валлийском.

— А где сейчас отряд?

— Думаю, им около часа ехать.

— Мы встретим их по дороге. — Уинстен повернулся к Гарульфу: — Ты все помнишь?

— Конечно, дядя.

Прошли на конюшню, оседлали четырех лошадей, по одной для Уинстена, Уигельма и Гарульфа, а также свежую лошадку для Стигги, после чего тронулись в путь.

Через полчаса они увидели загонщиков, вполне умиротворенных и торжествующих. Уигберт, вспыльчивый помощник назойливого шерифа, ехал во главе отряда, а Карвен, спотыкаясь, плелась за его конем на привязи, ее руки тоже были связаны за спиной.

Уинстен проговорил:

— Ладно, все знают, что нужно делать.

Четверо всадников выстроились поперек дороги, заставив загонщиков остановиться.

— Поздравляю всех! — сердечно сказал Уинстен. — Ты молодец, Уигберт.

— Зачем пожаловал? — с подозрением в голосе спросил Уигберт, а затем на всякий случай добавил: — Милорд епископ.

— Да вот, хочу забрать у тебя пленницу.

Люди возмущенно зароптали. Они долго гнались за беглянкой, сумели ее изловить и с нетерпением ожидали возвращения в город под радостные вопли друзей и знакомых, чтобы вдосталь наслушаться поздравлений от горожан и вдоволь напиться бесплатным элем в тавернах.

— Мне приказано передать злоумышленницу шерифу Дену, — возразил Уигберт.

— Я изменил твой приказ.

— Обсуди это с шерифом, милорд.

Уинстен знал, что неизбежно проиграет этот спор, но продолжал препираться, отвлекая внимание.

— Я уже разговаривал с Деном. Он сказал, что ты должен передать беглянку братьям убитого.

— Я не могу принять этот приказ, милорд епископ.

На сей раз Уигберт нарочито выделил обращение «милорд епископ», словно издеваясь над Уинстеном.

Внезапно Гарульф словно спятил. Он выхватил меч из ножен и послал коня вперед:

— Она убила моего отца!

Пешие шарахнулись в стороны. Уигберт, изрыгая проклятия, потянулся за оружием, но было слишком поздно: Гарульф уже проскакал мимо. Карвен вскрикнула от ужаса и вся съежилась, но, привязанная к седлу Уигберта, она не могла увернуться. Гарульф подлетел к ней в мгновение ока. Его меч блеснул на солнце и вонзился ей в грудь. Она закричала, но сила удара, умноженная лошадиной рысью, была настолько велика, что меч проник глубоко в тело, и крик прервался. На мгновение Уинстену почудилось, что сейчас Гарульф оторвет рабыню от земли и подкинет в воздух, но потом Карвен повалилась на спину, и он вырвал меч из ее стройного тела. Из раны на груди хлынула кровь.

Под яростные вопли загонщиков Гарульф поворотил коня, вернулся к Уинстену и замер. В его руке будто пламенел окровавленный меч, и выглядел воин так, словно был готов убивать дальше.

Уинстен громко — и неискренне — напустился на племянника:

— Глупец, не надо было ее убивать!

— Она воткнула нож моему отцу в сердце! — выкрикнул Гарульф, в точности повторяя слова, подсказанные ему дядей. Надо признать, это проявление сыновьего гнева казалось подлинным — что было странно, поскольку Уинстен рассказал племяннику, кто на самом деле убил Уилфа.

— Уезжай отсюда! — велел Уинстен и тихо прибавил: — Не слишком медленно, не слишком быстро.

Гарульф развернул коня и оглянулся.

— Правосудие свершилось! — изрек он громогласно и рысью направился обратно к Ширингу.

Уинстен расстроенно развел руками:

— Этого не должно было случиться. — Не будешь же признаваться, что все вышло так, как задумывалось?

Уигберт кипел от ярости, но ему оставалось только возмущаться:

— Твой племянник убил раба!

— Он подвергнется суду и заплатит оговоренную виру владельцу.

Все смотрели на истекающую кровью девушку на земле.

Уигберт сердито проворчал:

— Она знала, что случилось прошлой ночью в доме Уилвульфа.

— Увы, так и есть, — согласился Уинстен.

* * *

Канал Эдгара удался. Ровная линия тянулась от каменоломни в Оутенхэме до реки и имела глубину три фута по всей длине. Прочные глиняные стенки имели небольшой уклон.

Сегодня Эдгар добывал камень, используя молоток с короткой рукояткой — чем короче, тем точнее удар — и тяжелой железной головкой. Вставлял дубовый клин в трещину в камне, затем принимался бить по нему, загоняя глубже и расширяя трещину, пока каменная плита не отваливалась. Стоял теплый летний день, Эдгар снял рубаху и обернул ее вокруг пояса, чтобы немного охладиться.

Рядом трудились Габ и его сыновья.